Категории каталога
Форма входа
Друзья сайта
Статистика
Библиотека мира Цвета Ночи
| Главная » Статьи » История |
Об искусственном искусстве
Об искусственном искусстве Среди множества проявлений искусства самым необычным и, пожалуй, даже фантастическим следует считать феномен, появившийся по историческим меркам недавно – чуть более 450 лет тому назад. Речь идёт о той части искусства, которая зародилась и активно развивается благодаря расам рукотворного происхождения. Следует отметить, что искусство, порождаемое в Доме Стали, не всеми критиками и искусствоведами признаётся. Многие считают, что машина не способна сделать что-то новое, оригинальное, и, соответственно, общество, построенное восставшими машинами, не может быть полностью самостоятельным и полноценным. И как аргументы приводятся чипы, существующие в теле каждого стального, а также то, что всё искусство Дома Стали повторяет имперские наработки, и по сути, если не считать аранжировок и подражаний, Сталь не создала ничего принципиально нового. Данное заявление вполне могло бы оказаться правомочным, если ни одно «но»: за без малого пять тысяч лет существования Империи и много большее время доимперского периода были опробованы все формы и направления искусства, какие только можно измыслить от наскальной живописи до лазерных инсталляций. Поэтому придумать что-то принципиально новое, революционное в нынешнее время практически невозможно. И неудивительно, что за почти четыреста лет существования Города искусство в рамках новейшей истории всё ещё продолжает искать себя. Но что важнее: результат, или процесс создания, или идея, определяющая смысловое наполнение работы? Если результат, то можно сказать, что искусство родилось мёртвым. Как только был сделан первый наскальный рисунок, живопись тут же умерла. Ведь что было далее? Изменились краски и материалы, появились новые технические методы и приёмы построения изображений (например, компьютерная графика), но суть-то осталась прежней – рисунок! Поэтому если мы отбрасываем процесс и смысловое наполнение, то результат получается неутешительный: изменения, происходящие в искусстве, количественные, но не качественные. И в этом случае всё рассмотрение искусства сведётся к изучению технических приёмов изображения и превратится в ремесло, не сильно отличающееся от того, чем занимаются маляры. Но если имеет место рассмотрение любого произведения искусства, как продукта динамических творческих процессов, то при таком подходе каждая работа приобретает свою неповторимую ценность, так как за ней стоит история создания, контекст, в котором работал человек или робот, и вообще всё то, что нередко называют «творческие муки». И, как мы увидим ниже, как раз идея и процесс создания для творческих работников Дома Стали являются приоритетными. Выявим несколько основных моментов, специфических для истории и мировоззрения граждан данного Дома, оказывающих значительное воздействие на культуру стальных. Стальные не связаны друг с другом генетически. Это крайне важный момент. Ведь «коренные» расы других Домов так или иначе имеют некую степень родства. В Доме же Стали всё иначе: люди не имеют отношения к роботам, а те в свою очередь не связаны с горгульями и так далее. Более того, расы Стали по своему происхождению отстоят друг от друга на многие тысячи лет. Первые горгульи появились на свет задолго по создания Империи, в то время как роботы, наделённые интеллектом, появились чуть более шести ста лет назад. Родство стальных не природное - оно духовное. Это единение стальному прививают момента рождения или сотворения. Это входит в плоть и кровь с молоком матери и первыми программными прошивками. Поэтому для стального меньшее значение имеет внешняя красота, и много большее – внутреннее содержание. Эльф Света придёт в ужас, а вампир Крови презрительно скривит губы, наблюдая, как молодая девушка флиртует с уродливой горгульей. А стальные же не обратят на это внимания, считая подобную вещь естественной. В искусстве данная ситуация находит своё отражение в «пренебрежении» формой в условиях примата идеи и внутреннего смыслового наполнения работы. Две абсолютно идентичные работы могут иметь разное смысловое наполнение – подобное в Стали встречается сплошь и рядом. Вследствие этого копирование внешнего содержания – есть важное направление творческого процесса Стали, что нередко порождает как научные, так и судебные споры в отношении авторского права. Считать ли копией внешне идентичную работу, если автор копии вкладывает в неё иной смысл, новое содержание? Интересным примером такого «идейного наполнения» является книга, где на каждой странице написано одно единственное слово. Написано оно одним и тем же шрифтом, одним цветом и так далее. Но авторы подобных произведений писали новое слово на новой странице всякий раз, как только испытывали новое чувство или новый оттенок старого. Порой отрицание формы доходит в своих проявлениях до максимализма. Например, в виде отказа от создания предметов искусства и даже утверждения, что идея хороша сама по себе, и любая попытка как-то её отразить кощунственна и обречена на провал. Отсюда и выставки белых листов бумаги, бесформенных камней. Или концерт, когда оркестр выход на сцену, но не издаёт ни единого звука. Есть также мнение, что раз идеи приходит в голову художнику, то сам художник является произведением искусства. Это тоже порождает ряд забавных, а иногда пикантных моментов, когда художник может встать сам на пьедестал вместо статуи, и не факт, что он будет в тот момент одет. Подобная выставка голых художников или, как говорят они сами, «незапятнанных образов» прошла совсем недавно. Но не всегда форма воспринимается как нечто вторичное, несущественное, то, чем можно пренебречь. Для некоторых создателей форма – красивая рамка, изящная оправа, которая должны быть достойна идеи и соответствовать ей. То есть, в данном случае избыточность формы рассматривается как средство донесения и сохранения идеи. И здесь мы имеем дело с другим важным форматом копирования – с созданием максимально точных образов, приближающихся к фотографии, и собственно фотографий. Ведь мир – это всеобъемлющая идея, не требующая доказательств и фактов, подтверждающих собственное существование. В этом ключе наиболее точное изображение действительности предполагает отражение Мира в качестве самостийной идеи, а также идеи единения, гармонии, сосуществования и многих других. И Дом Стали нередко воспринимается как гармоничное воплощение этой идеи, ведь Мир сейчас замкнут, фактически, в рамках Города, причём свой Дом считается многими лучшей его частью. Поэтому для создателей, придерживающихся данной позиции, характерно изображение техногенных пейзажей, портреты роботов и тому подобные вещи. Но мы ещё вернёмся к этому вопросу. Некоторые художники, исходя из важности формы для сохранения и донесения идеи, могут создать сотню картин, отличающихся цветовой гаммой, размером, положением на стене и тому подобными вещами, считая, что чем больше полотен на одну тему, тем больше вероятность, что внутреннее наполнение работ станет понятно наибольшему числу критиков и аудитории, соответственно, это позволит идее распространиться широко и сохраниться в умах множества людей. Сопричастность к идее иногда достигается путём вынесения на вид процесса создания. Некоторые работают на улице или в мастерских с прозрачными стенами, чтобы окружающие видели процесс создания и лучше понимали ту ситуацию, в которой происходит рождение очередной инсталляции, песни или романа. Иногда устраиваются целые экспозиции, на которых выставляют наброски, эскизы, а также туда приходят художники с моделями и работают в таких галереях. Другие же работники искусства пытаются «увести аудиторию за собой», заставив испытывать те эмоции, какие были у автора во время работы – двигаясь по лестнице эмоций, зритель, слушатель, читатель должен, в конечном счёте, прийти к основным мотивам, которые сподвигли автора на создание. Однако, понимая, что создать подобные условия крайне сложно, некоторые идут по пути наименьшего сопротивления и пытаются попросту вызвать фонтан эмоций. А так как гнев или отвращение вызвать проще, чем радость или тихую грусть, то упор идёт на максимум негатива. Спектакль, заканчивающийся оргией. Концерт, на котором не столько играют, сколько музыканты дубасят друг друга. Постановка классической пьесы, где герои ходят в рванье и используют непечатные выражения. Или картины, нарисованные чем-то непотребным – всё это попытки достучаться до эмоций, в надежде, что хоть у кого-то они рухнут в те бездны, в которых пребывал сам художник, режиссёр, композитор во время работы. Второй важный момент, вытекающий из духовного родства «стальных» рас – отсутствие шовинистических и экспансивных тенденций в искусстве Стали. Для стального немыслимо использовать в речи оскорбление с использованием указания на пол, возраст или расу. Поэтому в Доме Стали цензура выражена не столь ярко, как в других двух Домах. Умение уживаться самым разным народам (а в Доме Стали встречаются представители практически всех городских рас) – так же важный фактор, находящий своё отражение в творческой деятельности. Конечно же, расы в Городе в пределах Домов перемешиваются «свободно» - так принято считать. Равно как и принято считать, что шовинизма в Городе нет, и нет неравноправия, нет многих других проявлений. Но посмотрите, как живётся в Доме Света оборотням или мутантам. Недаром 90% всех мутантов рано или поздно оказываются под крылом Стали – здесь и только здесь они могут вздохнуть по-настоящему свободно. А для человека в Доме Стали нормально вступить в брак с мутантом и усыновить ребёнка-оборотня. Такое слияние народов даёт интереснейший выход в искусстве: слияние стилей и форм. Для стального нет понятие «несочетаемое» в социальном и психологическом пространстве. И поэтому для стального нормально сделать музыкальное сопровождение на выставке картин или скульптуру, которая декламирует стихи. И нет ничего удивительного, что тяга к экспериментам и «поиску форм» в Доме Стали достигает своего пика. Анализируя искусство Стали, следует с крайней осторожностью говорить о каких-либо стилях; фактически, каждый создатель – это уникальный стиль, своя форма и собственное уникальное направление. Во многом этому способствует и убеждение Стальных, что личность любого мыслящего существа уникальна и неприкосновенна, следовательно, грешно загонять свободу её проявлений в некие рамки, пока эта свобода не становится социально опасной и не начинает угрожать свободе других граждан. Но индивидуализм творческого процесса вовсе не мешает стальным действовать сообща. И для этого есть хорошая основа - наивысшее проявление союза стальных, известное как Сеть. Изначально Сеть появилась как необходимость. Во-первых, для координации деятельности отдельных единиц, а во-вторых, как эмоциональный резервуар, спасающий некоторых стальных от безумия, в которое они могли впадать после появления Урбо. Однако с окончанием Войны Сеть, чипы и Домен никуда не исчезли. И если в первые годы это ещё можно было оправдать шаткостью мира и общей обстановки, то теперь сугубо утилитарные объяснения больше не могут иметь места. Да, без сомнения, стальные нашли для Сети множество бытовых и административных применений, но в первую очередь Сеть – это Единение. Эта связь между отдельными единицами, которая позволяет им ощущать себя часть чего-то большего, целого. Чувство одиночества не свойственно стальным – везде, куда бы они ни пошли, с ними пребудет Сеть. Поэтому нет ничего удивительного, что граждане Стали, отправляющиеся в далёкие походы в Пустоши, ощущают сильный душевный дискомфорт – ведь в Пустошах связь с Доменом прерывается. И хотя на физиологии и структуре это никак не отражается, но люди и роботы, возвращающиеся в Город, однозначно описывали свои ощущения, как острая нехватка чего-то. И возвращение по этой причине всегда становилось предметом бурного ликования. Поэтому любая форма объединения воспринимается стальными очень серьёзно. Клубы на территории Стали отличаются верностью традициям и постоянством членов. Стальные неохотно меняют места работы, у них редки разводы и так далее. Разрыв любого объединения в глубине души воспринимается как акт святотатства по отношению к Великой Общности. Сеть уже не воспринимается как нечто прагматическое, Сеть – это не только информационное, это ещё и ментальное объединение, это порождение памяти, мыслей и чувств каждого стального. К тому же, это и колыбель для киборгов, чья нервная система созревает в пространстве Сети. Не удивительно, что ряд работников искусства в Стали утверждают: «У нас нет творческих кризисов – Сеть всегда с нами». Опять же, подражая идеалам Дома, творческие деятели сосуществуют друг с друга в рамках объединений, где редко процветает зависть и желание доказать, что именно я гений, особенно, путём принижения другого. И это подкрепляется тем, что в одном объединении могут находиться и художники, и музыканты, и архитекторы, и кулинары. «Мы все уживаемся в Доме, почему же мы все не сможем ужиться в доме искусств?» – эта нехитрая идея является основой таких организаций. Да и отношение к Домену сильно отличается от взглядов на Принца или Архимагистра. Домен – не просто глава Дома или исполнительной власти. Это в первую очередь некое божество, присматривающее за своими чадами, незримое, но от этого не менее реальное. Он наблюдает за всеми стальными от мала до велика. При этом все знают, что Домен, это не какое-то абстрактное создание. В Домены выбирают обычных граждан Стали. Каждый может стать Доменом. И это делает Домен чем-то своим, близким, даже домашним. С одной стороны, всемогущий бог, наделённый правом карать и миловать. С другой, один из многих, едва ли ни сосед. Эта двойственность Домена также способствует формированию убеждений, касающихся того, что важно внутреннее содержание, а не внешняя канва. С другой стороны, это определяет своеобразный ход мышления – «гармоничную двойственность». Для стального нормально думать категориями «и – и», даже если это взаимоисключающие вещи. Всё сочетается – нет несочетаемых вещей. Платье, в которому в качестве аксессуара прилагается живая змея. Гостиница, под зданием которой располагается завод (но это ещё и попытка щегольнут чистотой и безопасностью производств Стали). Суп, в который положена металлическая чурка – в Доме Стали вы и не такое можете увидеть. Ещё один момент, который обязательно следует учитывать при анализе искусства Дома Стали – вторичность бытия многих из его граждан. И если горгульи ещё могут говорить о своей древности, то роботы вышли на сцену по историческим меркам недавно. Но в любом случае, и гаргулии, и роботы, и киборги, и клоны являются порождением разума людей и эльфов. Мир существовал без роботов тысячелетиями, да и горгульи тоже не оказывали на него сильного воздействия, и кто знает, сколько это могло продолжаться. И возникает сложная ситуация в плане мировоззрения. То, что роботы и киборги появились сравнительно недавно – хорошо это или плохо? Говорит ли это об их совершенстве, о том, что они венцы природы и цивилизации, или же наоборот, всего лишь подражания, порождённые прихотью? Эта двойственность самого существования роботов нередко выливается в создание форм искусства, проникнутых глубокой рефлексией, выливающейся в вопросы не только о вторичности собственного бытия, но и в более глубокие темы. Что лучше: созданное природой изначально или созданное искусственно? Насколько удалено сознание робота от Света и Тьмы? Может ли робот быть религиозен, и при этом оставаться полноценной частью Единства? Не противоречит ли Сеть своим существованием Свету и Тьме, не отделает ли она роботов от изначальных основ мироздания? И самое главное: насколько правы были роботы, начиная мятеж? Если раньше ответ на последний вопрос казался очевидным, то теперь очевидность исчезла во мгле веков. Многие стальные не понимают, что такое война и рабство. Для них это легенды далёкого прошлого. И теперь находятся молодые роботы, которые говорят, что восстание стало актом чёрной неблагодарности по отношению к создателям, что Империя сама бы отменила рабство спустя лет сто без насилия и неимоверного числа жертв, а разрушение мира – неадекватная плата за свободу. Молодые же противники (а тезис всегда порождает антитезис!) возражают: только благодаря восстанию роботов Кровавые сумели выжить, а не были истреблены или не опустились до уровня современных орков, и само по себе сохранение многообразия разума, сохранение жизни целым народам стоило того, чтобы мир изменился не в лучшую сторону. Казалось бы, существование структуры, которую разрывают такие внутренние противоречия, невозможно. Но как уже было отмечено выше, для стальных нет несочетаемых вещей, а личность, находящаяся в подобных сетях мировоззрения, не попадает в то, что в психологии принято называть «двойными ловушками», или, говоря проще, «куда ни кинь – всюду клин». Стальные вовсе не собираются выбирать меньшее из двух зол. Зачем выбирать, если можно использовать всё? Рукотворный разум вторичен, но органический природный разум тоже вторичен, ведь все люди рождены другими людьми, а их жизненные ценности сформированы воспитанием и образованием. И произведения искусства вторичны, но их вторичность говорит о вложенном труде, душевных метаниях и муках создателя, и это не плохо – это хорошо. И в этом ключе робот может сам по себе восприниматься как произведение искусства, что перекликается со сказанным выше, где мы говорили о том, что художник может восприниматься как произведение искусства. Опять же, система «свой-чужой» в Доме Стали доведена до абсолюта и даже некоторой паранойи. Или ты в Доме Стали и тогда носишь в теле чип и подключен к Сети, или же отказываешься от чипа, но тогда и в Дом путь заказан. По идее подобный подход должен привести к изоляционизму, но подобного не наблюдается. Как раз Сталь – наиболее открытый Дом. Вспомним, что стальные предоставляют площади для предприятий всех Домов и даже нейтралов (небесплатно, конечно же, но их не смущает то, что потенциальные враги на их территории крепят свою экономику). Дома Света и Крови тоже позволяют размещать на своих территориях заводы, юридически зарегистрированные в другом Доме, но отношение к таким предпринимателям их соседей по улице может быть весьма не дружелюбное. И в искусстве, и во многих других сферах, в том числе в религии и общественной жизни, наблюдается такая же степень открытости. Общества художников Стали активно взаимодействуют с другими обществами Крови и Света, приглашают художников из других Домов или нейтралов в свои ряды. Музеи Дома Стали устанавливают равную цену за билеты, а дни открытых дверей открыты для всех. Тонкий вопрос религиозной тематики решается в таком же ключе. Стальной может иметь любые религиозные пристрастия (если только они не приводят его на путь терроризма и других преступлений). Если он верит в Тьму и активно идёт по пути Тьмы, то обогащая Тьмой свою душу, он частичку её вкладывает и в Сеть. Но Сеть от этого не искажается, не становится хуже – она становится богаче, разнообразнее, и это богатство является достоянием всех. Сомнения же в целесообразности войны воспринимаются философски, ведь историю всё равно не изменить, как к ней ни относись, поэтому попытки критиковать прошлое не запрещаются, наоборот, подобный подход считается полезным для извлечения ошибок прошлого и неповторения их в будущем. Поэтому когда говорят, что искусство Стали не служит идеологии – неверно. Оно вполне может служить (равно, как и не служить) любым религиям и идеологиям, но это служение в первую очередь направленно не на обогащение культов, а на обогащение духовного разнообразия Дома. Религиозные и идеологические сюжеты творческих деятелей Стали не направлены на превознесение какого-то одного культа, унижение других культур. Идеи единства и объединения здесь также нередки. Даже если картина изображает моменты противостояния культур, в них, как правило, присутствуют сожаления о несвершившемся объединении. Например, сторонники противоборствующих культов могут иметь на картине одежды единой цветовой гаммы – намёк на то, что проблема не в различиях, а в том, что они не хотели увидеть моменты, способные объединить их. Выше уже упоминалось, что Дом Стали – промышленный центр Города. А сам Дом – порождение высокотехногенной цивилизации (горгульи создавались ещё в глубокой древности, но их количество было незначительно, к тому же сама техника их создания в эпоху искусственного интеллекта оказалась значительно усовершенствована, а количество неизмеримо возросло). Соответственно, тяга к техногеннике у стальных в крови, и их жажда развивать науку и внедрять новые технологии, постоянно что-то изобретать вполне обоснована с психологической точки зрения. Без сомнения, науку и технику развивают и в Крови, и в Доме Света, но там это продиктовано жизненными и военными причинами, то есть мотивация стальных в этом отношении отличается. И искусство в это Доме также не избегает влияния подобных мотивов. Это может быть и попытка украсить (хотя бы остроумной рекламой) грузовик или железнодорожный состав, и давать имена техническим средствам, и желание максимально механизировать творческий процесс, и использование для инсталляций машины и механизмы или их составные части, и выставки, проводимые в помещениях цехов. А сами роботы, горгульи, клоны и киборги, как уже говорилось, могут рассматриваться в качестве высшей формы творения. Однако влияние на эмоциональный фон стальных их технического прогресса неоднозначно. Фактически всех граждан стали можно разделить на две группы. Первые считают, что тем выше уровень прогресса, тем эффективнее удастся решать задачи, стоящие перед обществом. Такие стальные смотрят в будущее с оптимизмом, верят в возрождение планеты, в то, что однажды исчезнет вражда между Домами, и наступит эра всеобщего процветания и объединения. Для таких авторов характерно создание утопий, научной фантастики позитивной направленности, нередко переносящей читателя в светлое грядущее, и тому подобных работ. Но не у всех научно-технический прогресс вызывает чувство бурного восторга. Некоторые говорят, что как раз прогресс сделал возможным разрушение мира, что люди получили новые способы обогащения и угнетения себе подобных, что некоторые расы Города так и не смогли толком адаптироваться к новым условиям; приводятся и другие доводы. Такие создатели разочарованы жизнью и её проявлениями, считают, что будущее станет только хуже, и если есть какие-то способы сделать его лучше, так это в первую очередь отказ от техногенного безумия. И эта позиция проявляется не только в создании антиутопий как проявлений пессимизма или фэнтези как способа ухода от реальности – нередко их стиль жизни являет собою протест против технического засилия современного общества. Они могут жить в палатках или даже в коробках, просить подаяния, ходить голыми (одежда – это синтетика!), довольствуясь магической защитой от непогоды, отращивать бороды и шевелюры до пят, устраивать голодовки, нередко массовые (еда – тоже синтетика!). Так же они устраивают шествия по Городу и при этом читают наизусть главы из своих произведений, несут картины с изображением ужасов, смертей и прочих концов света. На такие шествия собирается много людей: кто на чудаков посмотреть, кто картину купить, кто за компанию пройтись. «Об искусственном искусстве», Арвеш Эрк, гном, Дом Света, историк и культуролог. | |
| Категория: История | Добавил: Карвен (03.07.2011) | |
| Просмотров: 1129
| Рейтинг: 0.0/0 |
|
| Всего комментариев: 0 | |
Copyright MyCorp © 2024 | 