Библиотека мира Цвета Ночи

Тень Ворона

В былые времена жило племя и правил им мудрый и справедливый вождь Теноч. Говорят, что был он честен и сострадателен и никогда не оставался равнодушным к бедам своего народа. И так крепка была любовь и преданность людей к своему царю, что ежедневно каждый из его поданных по безмолвному уговору обращал молитву к богам и просил небесных царей продлить жизнь их повелителю, ибо никто не хотел, чтобы мудрый и добрый их вождь старился и умирал. Вот как велика была любовь тех людей!

Правление Теноча продолжалось долго, и срок его длился без малого сотню лет, однако, заслуги богов в том не было - ведь мудрый правитель по-прежнему старел. Все чаще Теноч чувствовал приближающуюся смерть и слабел год от года – один только ум его оставался ясным, как в лета юности.

Многие видят в том чудесный дар богов, однако, если и было в столь долгой жизни чудо, то принадлежало оно не божьим рукам, а рукам человеческим: ведь порой людская любовь бывает так сильна, что может творить настоящее волшебство.

На сто одиннадцатый год Теноч ослабел настолько, что не мог уже подниматься со своего трона, и люди в отчаянной надежде молили богов о милости, прося их продлить жизнь любимого царя хотя бы на год.

И случилось так, что молитва эта была услышана, однако, ответил на нее совсем не тот, кого ожидали люди. В один из дней прилетел из поднебесного царства хитрый ворон и обратился к Теночу:

- Так ли хорош ты, о царь, как говорят о тебе твои подданные?..

- Я всегда был честен со своим народом, - ответил Теноч, - И никогда не оставлял их в беде.

- Что ж, посмотрим правда это – или нет, - насмешливо каркнул ворон и улетел.

И с того дня на землях Теноча началась страшная засуха и мор, и погиб весь урожай и не осталось в лесах его зверья, а в реках – рыбы. Казалось, сам воздух той земли пропитался заразой, которая заставляла здоровых людей задыхаться в кашле, а больных – медленно гнить изнутри. И понял тогда Теноч, что прежде благостное его царство проклято, и нет у него иного выбора, кроме как увести свой народ из зараженных земель.

Тогда старый Теноч взобрался на королевскую колесницу и повел всех, кто еще способен был переставлять ноги, прочь из проклятого царства. Семь дней и семь ночей шли они, минуя разоренные пашни и вымершие селения, оставляя в курганах и на обочинах дорог товарищей, умерших в пути. Мучимые голодом и жаждой продолжали они шагать, и старый Теноч ехал на колеснице впереди них. На восьмой день пали кони, запряженные в его колесницу, и оголодавшие люди разделили туши павших лошадей.

Но едва ли хватило этого остаткам (хоть и сильно поредевшим) народа Теноча. Вкус падали только раззадорил их голод и, видя, что меж его людей начинаются ссоры, Теноч вновь отправился в дорогу, своим мужеством и упорством воодушевляя отстающих.

В жаркий полдень и в лунную ночь чудилась Теночу тень ворона на истощенный земле и, видя в том знак, он вел своих людей туда, куда направляла его птица. И вскоре набрели они на останки существа, павшего в жестокой битве. Видом своим напоминало оно хищного ягуара, однако, могучий облик существа говорил о том, что при жизни было оно небожителем или служителем богов.

Надо сказать, что в поднебесном царстве в то время шла очередная война: так уж повелось в пантеоне богов - что ни день, то новые свары и междоусобицы. Боги сражались друг с другом, с героями земли и с великанами гор – всюду они искали поединщиков, если не ради славы, так ради забавы. Повсюду находились следы яростных схваток небожителей: на такое-то место и набрел Теноч и его люди. Там и тут земля степи была расколота ударами гигантских копыт и взрыта острыми когтями, лежали сломанные деревья и вывороченные камни, кровь собралась в озера такие глубокие, что и буйвол ушел бы на дно по самые рога. Но страшнее всего был поверженный ягуар: жестоко растоптана была его хищная, оскаленная в смертном оскале голова, а огромная, как утес, грудь, растерзана ударами могучих рогов.

Сомнения овладели людьми: можно ли прикасаться к мертвому зверю? Мужчины уверяли, что мясо ягуара, пусть и мертвого, не иначе, как дар богов – и послана эта гигантская туша им для того, чтобы досыта накормить каждого. Женщины же, возглавляемые мудрой Тлакотль, жрицей Богини-Матери, твердили, что отведав мяса небожителя, они совершат сразу два страшных злодеяния – оскорбят небесных покровителей и осквернят тело разумного.

Так и не решив меж собой, как поступить с находкой, люди обратились к своему правителю, чтобы он разрешил их спор. Подумав, Теноч дал согласие на то, чтобы разделить гигантскую тушу меж собой. Ибо хоть и греховно было вкушать от плоти разумного существа, подобно падальщикам, были они слишком слабы и измотаны, чтобы отказываться от пищи.

И вскоре мужчины с Теночем во главе вкусили от плоти ягуара и почувствовали, как силы их быстро прибавляются. Теноч же, отведавший сердце зверя, в одну ночь помолодел на десять лет. Женщины в ту ночь не прикоснулись к мясу, смиренно молясь Великой Матери и прося у нее прощения за ужасный грех своих мужей.

На следующее утро скитальцы вновь отправились в путь, и мужчины шагали впереди, позабыв о женах, которые, изголодавшие и вымотанные, плелись сзади. «В том не наша вина, - рассуждали мужчины, - что женщины отказались от пищи. Были бы они чуть умнее – ели бы с нами и сейчас были бы так же сильны и веселы, как мы!»

Но радость их оказалась скоротечной: мясо ягуара ненадолго насытило людей, и к вечеру мужчины опять были голодны – еще сильнее, чем раньше. Стали они жаловаться Теночу и требовать пищи: «Ты наш царь и должен заботиться о нас! В прошлый раз ты нашел способ нас накормить – найди его и сейчас!» Ничего не оставалось Теночу, кроме как подчиниться желанию своих подданных, и вновь искать знака от ворона-божества, ибо именно его тень в прошлый раз привела их к поверженному зверю. Кроме того, Теноч и сам чувствовал ужасный, разрывающий его изнутри голод, какого прежде никогда не испытывал.

И вот на утро увидели они вдалеке кружащего высоко в небе ворона и поспешили к тому месту, которое он приметил. Там на берегу могучей, простирающейся до горизонта реки, лежал еще один поверженный зверь. Телом был он схож с крокодилом, огромным, словно павший вековой дуб, и поэтому никто не усомнился, что перед ними – мертвый небожитель. Как и в первый раз, земля вокруг носила страшные следы битвы, а само тело хищника было исколото рогами и истоптано копытами.

 Вновь мужчины радовались находке, ибо мяса крокодила было довольно, чтобы удалить их голод. А женщины, как и прежде, пытались уговорить своих мужей не трогать тела зверя и не оскорблять его покровителей-богов. Прося разрешить их спор, люди обратились к Теночу, и на этот раз царь не сомневался долго: разрешил разделить тушу крокодила, и сам принял в этом участие, ибо голод его к тому моменту стал невыносим.

И вновь мясо зверя придало мужчинам сил, а Теноч, вкусивший сердце зверя, помолодел на двадцать лет. Однако, и эта трапеза не насытила их надолго – через день мужчины вновь были голодны, да так, что в ярости едва не бросались друг на друга. И Теноч, чей голод был сильнее остальных, снова принялся искать помощи ворона.

К вечеру хитрая птица и вправду вернулась, указав измученным странникам на новый след. Последовав за вороном, к утру набрели они на очередного павшего зверя. То, что издали приняли люди за могучий утес, оказалось поверженным быком – служителем самого Солнца. Рога быка сияли золотом и были увенчаны золотой короной, в которой в былые времена могучий зверь поднимал диск солнца на небосвод. Тело зверя был изранено когтями и зубами, и сейчас, истекая кровью, небожитель доживал свои последние часы. И поняли люди, что именно этот бык одержал верх над ягуаром и крокодилом, но и сам был смертельно ранен в бою.

Завидев приближающихся людей и догадавшись об их намерениях, умирающий бык взмолился:

- Не убивай меня, Теноч! Дай дожить до полудня, когда Солнце, мой повелитель, поднимется высоко в небо! Тогда отец заберет меня в свои небесные чертоги, где стану я, как и прежде, носить его трон на своих золотых рогах.

Теноч застыл в нерешительности: два раза вкусил он от плоти небожителей, и более всего на свете хотел бы отведать крови и мяса божественного зверя в третий раз. Однако, зверь тот был еще жив и к тому же молил о помощи.

И тогда заговорила мудрая Тлакотль:

- О, Теноч! Одумайся! Не навлеки на себя гнев богов! Послушай слов золоторогого тельца, отпусти его обратно в чертоги покровителя-Солнца! Быть может, этот зверь пред лицом своего повелителя замолвит слово за наш народ, и тогда боги простят нас и снимут проклятие с нашей земли.

Но лицо Теноча потемнело: слова прекрасной жрицы разгневали его:

- Хоть раз боги были добры к нам?.. Нет! Всю жизнь мы приносили им жертвы и воздавали почести, но они были глухи к нашим молитвам! Хоть раз бог явился к нам сам, чтобы поблагодарить за дары?.. Один лишь ворон, гнусный обманщик, заботится о нас! Так зачем же мне щадить этого тельца теперь? Ради милости Солнца, которое, быть может, после всего даже не соблаговолит взглянуть на нас?.. Нет уж, не собираюсь я ждать милости от божеств – уж лучше я сам позабочусь о своих людях. Ешьте, дети мои, и набирайтесь сил!..

С этими словами Теноч вонзил копье в глаз золоторогого тельца и первым вкусил его крови. И так вкусна, так долгожданна была эта пища, что Теноч и другие мужчины мгновенно захмелели, словно от вина. Наевшись до отвала, они уснули.

Вечером же, проснувшись, Теноч обнаружил, что женщины пропали – все до единой ушли они, ведомые Тлакотль, искать защиты в храме Великой Матери и вымаливать у нее прощения за содеянное мужьями святотатство. Впрочем, печалиться об этом у мужчин не было времени - настолько возбуждены они были от ощущения собственной силы! Каждый из них, насытившись мясом тельца, окреп и помолодел, обретя невиданную силу, подвластную дотоле только небожителям. А Теноч же, отведавший бычьего сердца, стал молод лицом и крепок телом, словно двадцатилетний юноша.

Обрадовавшись этому, решили мужчины продолжить свой путь, следуя за своим царем - и за вороном.

Однако на утро, когда взошло светило, решимость их поугасла: видно, Солнце и вправду прознало о том, что совершил Теноч, и теперь жестоко мстило ему и его людям. Нещадно пекло оно, заставляя людей искать укрытия под ветвями деревьев. В первые дни мужчины так и поступали: пережидали часы полуденной жары в лесу, а ночью продолжали свой путь. Но очень скоро лес впереди них поредел, уступая место безводной пустыне. Ничего не оставалось Теночу, кроме как идти вперед, под лучами безжалостного светила: туда, куда вела его тень ворона.

Долго шагали они, мучимые жаждой и жарой днем, холодом и голодом – ночью, и не было конца пустыне, и не встречалось им на пути ни животного, что могло бы насытить их, ни колодца, из которого путники смогли бы напиться. Один за другим верные подданные Теноча падали и оставались на песке, в предсмертной молитве шепча его имя, ибо каждый из них и в смерти остался верен своему повелителю.

И вот Теноч остался один: все его люди умерли от жары и жажды, и отныне лишь жестокое Солнце да безмолвная тень ворона на песке сопровождали царя в его путешествии.

Долго шагал Теноч, и однажды ночью ворон встретил его, дожидаясь на гребне одного из барханов.

- Давненько мы не виделись, славный царь, - проговорила хитрая птица, - Но где же твои подданные? Неужто ты солгал мне, Теноч, когда сказал, что никогда не оставлял свой народ?..

- Я сказал тебе правду, ворон, - отвечал Теноч, - Я не предавал своих людей.

- Так ли это?.. Тогда, почему мужи твои мертвы? Почему жены в страхе покинули тебя? Почему ты здесь в одиночестве, а не со своим народом?..

- В том виновато твоем проклятие, ворон. Твоя злая воля прогнала нас с насиженных земель и заставила скитаться по свету. Ты один повинен в гибели моих людей.

Ворон расхохотался:

- Ты верно сказал, Теноч, однако не один я тому причина! Ибо сами боги разгневались на тебя, за то, что в гордыне своей почитал себя превыше их воли. За то, что люди чтили тебя больше, чем самих богов. Однако, срок твоего проклятия истекает и сегодня я отпускаю тебя. Иди домой и правь землей своей, как правил прежде.

- Не много чести править пустым королевством, - проговорил Теноч, - Твое прощение мне не нужно, ворон. Хочу я лишь одного: убить тебя и насытиться твоей кровью.

И, не успел ворон опомниться, как Теноч пронзил его своим копьем, и выпил его кровь, и съел мясо и кости его – все до единой. К вечеру же стал Теноч сам подобен ворону, и смог лететь над землей и слышать голоса небожителей. Отныне стал он зваться Корвусом-вороном и стал он царствовать во тьме и над полями битв вместо убитого им бога.

Первым делом полетел он обратно в свое королевство, чтобы проверить слова, сказанные вороном. И вправду: земли его были вновь зелены и чисты, в лесах плодилось зверье, а в реках – рыба, и лишь людской город был пуст, ожидая, когда скитальцы вернуться обратно в свои дома. Тогда Корвус решил отправиться в храм Богини Матери и рассказать женщинам, что город их вновь свободен от скверны, и убедить их вернуться.

Так он и поступил.

Но когда прилетел Корвус к храму, желая сообщить женщинам радостную весть, он обнаружил, что женщины отнюдь не так несчастны в изгнании, как он себе представлял! Жили они подобно жрицам при храме богини, окруженные заботой и почетом, а верховная жрица Тлакотль в награду за верность и мудрость была призвана Матерью в ряды своих приближенных. Кроме того, внимания прекрасной Тлакотль добивался Оллин, вспыльчивый бог раздора, обещавшийся взять деву в жены.

Корвус предстал перед троном Матери и попросил богиню отпустить женщин обратно в свои дома. Мать ответила:

- Я не держу своих дочерей: коли они захотят следовать за тобой – пусть так и будет.

Тлакотль же произнесла:

- От лица моих сестер, я говорю тебе, проклятый царь: мы отказались идти за тобой, когда ты был Теночем, не пойдем и теперь, когда зовешься Корвусом. Нечего делать нам на родных землях, когда мужья наши сгинули: уж лучше останемся здесь, смиренно молить богов о прощении. Уходи, Корвус, и больше не оскверняй храм Матери своим черным одеянием!

Корвус ушел, затаив обиду, и вскоре измыслил он хитрый план, чтобы отомстить Тлакотль. Явился он к Оллину, возлюбленному Тлакотль, и рассказал ему о том, как один из богов насмехался над ним. Конечно же, было то выдумкой, однако, вспыльчивый Оллин сразу поверил словам Корвуса и вызвал обидчика на поединок. Оба божества пали в бою (не без помощи ворона), а хитрый Корвус, отведав мяса павших богов, принял обличие Оллина и явился к Тлакотль.

Соблазнив высокомерную жрицу, он овладел ею, и ушел прежде, чем утренние лучи солнца изобличили его обман. Тлакотль же осталась в неведении, и благоговейно вынашивала ребенка, считая, что носит во чреве дитя божества - Оллина.

Однако, едва появились на свет трое близнецов, все встало на свои места. Никто бы не усомнился в том, что принадлежат те дети отнюдь не Оллину, а проклятому Корвусу. Были дети телом и повадками схожи со зверьми: быком, ягуаром и крокодилом, и названы были в их честь – Таурус, Онза и Кайман. Несчастная Тлакотль, напуганная видом своих отпрысков, бежала прочь, и сгинула, не выдержав позора.

Трое же отпрысков Корвуса были взращены при храме Матери, и после дали начало собственным семьям. Их дети были наделены великой силой, и пользовались покровительством как Корвуса, так и самой Богини Матери. Позже род их разросся, однако, и по сей день каждый из потомков Корвуса носит проклятие Солнца: именно поэтому сила их слабеет днем и многократно возрастает ночью.

Корвус же так и остался среди богов, снискав славу хитрого и жестокого божества. В своих путешествиях ни раз ему приходилось встречаться с Отцом-Волком и даже сражаться плечом к плечу. Однако, это уже совсем другая история…

Комментарий к древней легенде. Написан от руки и не имеет подписи.

Немногие колдуны в наши дни вспоминают о Корвусе, хотя след древнего божества отчетливо виден и на страницах новой истории.

Ярчайший пример – Гильдия, политическое объединение колдунов Дома Крови.

При организации политической структуры Дома было решено создать некое подобие вассалитета: каждая из рас выбирала своего лидера, который говорил в Совете от имени всей расы. Однако, стройная система дала трещину, когда выяснилось, что одна из рас – а именно, колдуны – не имеет ни фактического лидера, ни каких-либо крупных объединений, ни даже хоть сколько-нибудь уважаемых семей. Одиночки и анархисты по своей натуре, колдуны не привыкли подчиняться кому-либо, считая, что невысказанного уважения к Принцу вполне достаточно, чтобы быть принятыми за полноценную общественную единицу.

Если выражаться точнее… процентам восьмидесяти от всех колдунов, было просто плевать на свое общественное положение. Однако, нашлись и те, кто решил не упускать своего шанса оказаться в Совете и, как следствие – получить власть в Доме. Именно на этой основе была создана Гильдия: первое «профессиональное» объединение колдунов.

 Стремясь сплотить неуживчивую колдунскую братию, лидеры Гильдии явно действовали не по доброй воле, а выполняя «политзаказ». Принцу нужна была видимость объединения и некой общественной организации – Гильдия дала ему то, что он хотел. Лидеры Гильдии создали видимость централизованной власти, взамен получив статус официального объединения со всеми вытекающими отсюда последствиями… однако, мнение глав Гильдии – это отнюдь не мнение многочисленного, разрозненного общества колдунов. Богатая на ссоры и междоусобицы история расы колдунов показала, что детей ворона бесполезно сплачивать в принципе. Они не способны жить и работать «в команде» - там, где собираются колдуны количеством больше одного, как правило, неминуемо возникает конфликт.

До сих пор не ясно, о чем Гильдия думала, учреждая символ для своего сомнительного объединения.  Величайшая насмешка нашего века: с герба Гильдии, членов которых сами колдуны презрительно именуют «прихлебалами Дворца», глядит Корвус – жестокий бог, поправший власть небожителей, собственной хитростью и коварством завоевавший себе место в пантеоне божеств.

В тоже время, культы, поклоняющиеся истинному ворону, с их кровавыми жертвоприношениями и каннибалистическими ритуалами, официально запрещены в Городе. Так же и Кайман, самый жестокий из сыновей Корвуса, ныне является «персоной нон грата».

Причина как всегда лежит в истоках древнего мифа. Трое сыновей – три базовых направления в колдунской магии, дали основу собственным принципиальным культам. В доимперские времена колдуны нередко отдавали предпочтение одному из сыновей, исходя из собственных способностей и рода деятельности. Так, например, последователи Тауруса находили свое место на полях сражений: прямолинейные, яростные, упорные, они не раз изменяли ход сражения в свою пользу. Сохранились записи о «могущественных ведунах с бычьими головами (скорее всего, имеются в виду шлемы)», которые проповедовали собственный воинский кодекс и присоединялись к армиям не ради материальных благ, а ради удовлетворения собственной жажды крови.

Последователи Онзы – скрытные, изворотливые, мстительные. Служителей Онзы среди колдунов всегда было подавляющее большинство, особенно в имперские времена, когда колдуны вынуждены были скрываться, вести жизнь отшельников, воров, реже - наемников.

Что касается Каймана, то его культ основан на трех «столпах» - смерть, боль и переход в загробный мир. Через страдание, жертвоприношения, некромантские обряды, последователи Каймана искали путь к возрождению и вечной жизни. Они существовали всегда – за пределом цивилизованного мира, за границей самой расы, словно отвергнутые самими своими родичами.

В то время как дети Корвуса были забыты уже во время расцвета Империи, культ Ворона обрел свою славу во время Войны. В пучине сражений никто не следил за соблюдением моральных кодексов, и вороны пировали, поедая сердца павших. Целью культистов было желание пройти пусть царя Теноча, преобразившись за счет чужой силы. Но колдунов, отмеченных знаком бога-ворона, во все времена было немного. Их можно назвать исключением. Пророки, ученые, ведуны, они находили свое место у трона великих правителей. Поговаривают, что даже в правлении Имперцев скрытно находился один из воронов. Колдун-ворон - это негласный лидер всей расы, исключительный случай, когда неуживчивые и вспыльчивые колдуны преклоняются пред чьим-то авторитетом. Со времен Войны не было ни одного упоминания о колдунах-воронах.

Примечания:

Теноч – имя означает, вероятно, сочетание слов «камень» и «кактус». Оно указывает на стойкость и непоколебимость вождя – в равной степени, как и на его твердолобость.

Тлакотль – «ивовый прут». Классическое сочетание черт, присущее всем женщинам колдунов. Гибкие, покладистые, и в тоже время – верные своим решениям, последовательные. Если верить легенде, то именно это их качество – беспрекословная верность существующим устоям – помешали женщинам-колдуньям обрести Дар. И поныне магия – привилегия одних лишь мужчин, девочки в родах колдунов всегда лишены магического дара.

Таурус, Онза и Кайман – соответственно, Бык, Ягуар и Крокодил.

Бык – солярный, огненный символ, атрибут воинов. Мощь, власть, плодовитость и чрезмерное упорство – традиционные атрибуты царственного мужского начала.

Ягуар – темный дух, противостоящий солнцу. Непредсказуемый, капризный, символ войны и раздора. Существует легенда, что души сильнейших из колдунов воплощаются в обличие ягуара: как правило, для мести.

Крокодил – молчаливый пожиратель, символ перерождения: переход через смерть и страдания к новой жизни. Крокодил с открытой пастью означает движение против течения, освобождение от ограничений мира.

Дружба Корвуса и Отца-Волка – естественно, ни о какой дружбе в человеческом ее понимании речи не идет. Спутники войны и разрушения, волк и ворон, часто объединяли свои усилия, чтобы насолить другим богам, либо поучаствовать в людских междоусобицах. Впрочем, существует множество фольклорных произведений, где Корвус и Отец-Волк предстают в бытовом, почти комическом изложении – как скажем, песня о том, как волк и ворон, под личинами смертных явились в обычный деревенский кабак. Там они случайно подслушали бахвальство деревенского пастуха, обещавшего стать королем, чтобы понравиться дочке старосты. Благодаря хитрости божеств, недалекий пастух и вправду смог сесть на трон и даже успешно выиграть несколько войн, став впоследствии жестоким и глупым тираном.

Богиня Мать – предстает в легенде, как созерцательная сила. Ткачиха судьбы, она действует исключительно исходя из своего предвидения будущего. Таким образом, она с одинаковым усердием могла способствовать и хорошим, и дурным начинаниям. Все ее поступки обоснованы некими высшими, непонятными смертным, мотивами.