 |
|
 |
Последние новости
Ресурс временно закрыт.
Писать ни на форуме, ни в комментариях нельзя, но все материалы все еще доступны для просмотра.
Новый сезон игры будет проходить на другом сайте. Встречайте новое развитие сеттинга МЦН!
Если вы хотите узнать тайны прошлого темного мира, увидеть времена, когда планета еще не была окутана покровом темных туч и ощутить атмосферу средневековья - присоединяйтесь к нам!
|
    
 |
|
Казнь
| |
| Карвен | Дата: Пятница, 16.05.2008, 12:54 | Сообщение # 1 |
|
Вард
Группа: Мастер Игры
Сообщений: 670
| Пролог
Колокол уже давно возвестил о том, что пора готовиться ко сну, но мои мысли все еще кружатся в беспокойном вихре, не дающем мне покоя. Надеясь избавиться от терзающих мой разум раздумий, чья суть уже противоречит божественному слову, я решил записать все события последних нескольких дней. Возможно, выплеснув все на бумагу, я заставлю бесовскую мысль оставит меня, а вместе с ней уйдет и страх. Но не стоит забегать вперед.
I Солнце уже успело подняться над головами людей, до предела заполнивших небольшую площадь. Горячие лучи струились с небосвода. День выдался чересчур жарким, но люди, обливаясь ручьями пота, не уходили, продолжая ждать.
Маленькая площадь не могла вместить всех желающих. Люди буквально залезали друг другу на голову, лишь бы получить лучший обзор. Дети же, подобно заморским мартышкам, карабкались на любой выступ, гроздями облепив все стены и фонарные столбы. Площадь, ранее оживленная торговлей и привычной суетой, замерла, устремив все взгляды многочисленных глаз на громоздкую конструкцию в центре площади.
Мне же выпала честь стоять за спинами первосвященника и графа, которые расположились в ложе, выходящей на площадь, и предоставляющей лучший вид на предстоящую казнь. Навес из светлых тканей защищал от нещадного солнца, а около дюжины самых плечистых гвардейцев охраняли покой двух самых высокопоставленных фигур графства от любого другого беспокойства.
- Побыстрее бы закончить с этим ублюдком, – сказал граф Рейнвол, облаченный в траурный черный камзол, украшенный черными жемчужинами и камнями. – Мне становится не по себе, когда я вспоминаю его взгляд.
- Его выведут с минуты на минуту, – пропищал первосвященник Нестор. Рядом с широкоплечим и статным графом, худощавый старик напоминал серую мышь, решившую надеть белый балахон. – Скоро он попадет в ад за свои грехи, а я сам позабочусь о том, чтобы он никогда не получил Прощения.
Видимо, этим разговором они хотели прервать затянувшееся звенящее молчание. Их, так же как и меня, настораживала и нервировала, та тишина, что повисла в воздухе. Сегодня на замковую площадь пришло ни как не меньше половины нашего небольшого графства. И все эти люди хранили молчание, не было слышно даже тихих перешептываний (такого я не мог добиться даже на своих проповедях). Только из небольшой рощи, раскинувшейся под западными стенами, доносилось веселое щебетание птиц, радующихся солнечному дню. Но в ожидании казни этот щебет, казалось, был насмешкой над предстоящим правосудием.
С моего места была видна только часть площади: гильотина и часть толпы, прижатая к северным стенам. Меня вполне устраивало такое положение вещей, находясь в глубине ложи, я был практически невидим для людей внизу. Но еще больше я был рад тому, что первосвященник взял на себя обязанность отлучить преступника от церкви, навсегда лишая его душу Рая.
Жаль, что он не захотел принять исповедь в камере смертника, возможно, тогда моя душа не металась бы в неясных предчувствиях чего-то ужасного. Как священник, принявший исповедь, я обязан был присутствовать на казни. Если бы не это обстоятельство, я бы ни за что не пришел сюда.
Предстоящая казнь должна была быть настоящим представлением, которое покажет всю мощь графства. Гильотину привезли из самой столицы! Два дня подряд глашатаи по всем деревням трубили весть о поимке ужасного преступника, который убил брата нашего графа. Неслыханное преступление должно было закончиться для наглеца неслыханной по размахам для такого маленького графства казнью.
Впрочем, глашатаи были не больше чем одной из роскошных деталей предстоящего представления: люди стали стекаться к замку сразу же после поимки убийцы, в то время как глашатаи были разосланы только на следующий день. Преступник был легендой, которая жила рядом с ними. Но не простое любопытство заставляло людей бросать свои дела и стремиться в центр графства, это была любовь. Необъяснимое чувство, которое невозможно описать. Конечно, это не любовь в обычном людском понимании, я даже не уверен, что сами люди отдавали себе отчет в тех силах, что двигали ими. В любом случае я просто не могу подобрать другого более подходящего слова.
Виктор – так звали убийцу, был настоящей грозой всей преступности, укрывшейся в наших лесах. Один, он убивал целые банды. Его жертвами становились воры, насильники, убийцы и прочий нечистый сброд, снующий из графства в графство. Меньше чем за пол года он полностью избавил провинцию от любых преступников, кроме себя, конечно. Нет, он ни разу не тронул честного человека. Крестьяне даже не знали, как он выглядит, и узнавали о его «работе» по особым меткам, которые он оставлял на телах своих жертв.
Многие даже начали верить, будто это дух леса избавляет деревни от скверны, они оставляли глубоко в чаще записки с просьбами помочь. Многие даже приносили «духу» дары. И «дух» помогал, убивая нечистые души. Но бывали и случаи, когда один человек хотел наклеветать на другого, и тогда кара настигала самого заказчика. На его теле находили привычную метку в виде сложного узора переплетения линий и записку с клеветой. У людей сложилось впечатление, что этот «дух» знал все о них и читал их души, как открытые книги, узнавая даже о самых сокровенных их намерениях.
Часто на моих проповедях люди просили рассказать им об убийце из леса. Они хотели услышать, что это посланник божий или хотя бы святой, но мне всегда удавалось уходить от ответа. Нельзя было не заметить его благотворное влияние на мою паству. То, чего я добивался всю мою жизнь, удалось совершить убийце почти за пол года.
Еще до его поимки я всегда считал, что все убийства дело рук человека. Убийство страшный грех, ведь жизнь – дар божий и никто кроме Бога не имеет права отнимать ее. Но что делать с теми, кто сам, возомнил себя достойным прервать человеческие жизни? Я верю, что существует другие методы борьбы с преступностью, но в тоже время результаты действий убийцы не давали усомниться в эффективности его методики. Даже не смотря на эти противоречия, я чувствовал некую симпатию к этому человеку, и, наверное, лишь уязвленная гордость священника и явное отвращение к его деяниям не давали его чарам полностью окутать меня.
Беседуя с моими братьями по сану, мы часто касались этого вопроса, но они, забывая о моральной составляющей, практически приписывали убийце свойства божественного посланника. Думаю, если бы жребий исповеди выпал на кого-нибудь из них? их позиция потерпела бы полный крах. Впрочем, им хватило и одного взгляда на пойманного преступника, чтобы у них пропало любое желание не то что спускаться в подземелье тюрьмы, но и присутствовать на казни.
Ну, вот мои мысли опять вернулись к исповеди. Как я не старался отвлечь себя от этого момента, я все равно возвращаются к нему. Похоже, мне не удастся опустить этот эпизод. Преступника поймали в небольшой часовенке при нашем монастыре, где в уединении любил молиться брат графа. Молодой и сильный, он сумел оказать сопротивление убийце и позвать на помощь. Но когда охрана и монахи прибежали на крик, граф уже лежал на полу с выпотрошенными кишками, а его убийца самозабвенно, не обращая ни на кого внимания, вырезал свой знак у него на лбу.
Иногда я ловлю себя на позорной гордости из-за того, что ужасная картина, повергшая в шок моих братьев, не смогла отвратить меня от моего долга священника. Возможно, тут было замешено любопытство, которое я сейчас проклинаю. Оно требовало от меня узнать больше об этом человеке, который в момент поимки выглядел как дьявол, но чьи деяния очищали наши земли. Тот взгляд, с которым он смотрел на свою жертву, пробирал до костей, словно холодный зимний ветер. Он отпугнул моих братьев, но я знал, что за ним должно быть что-то еще.
Вот опять я намеренно ухожу от обещанной темы. Слишком сильно повлияла на меня та исповедь, а произошедшие после нее события заставляют дрожать от страха, всматриваясь в темноту. Но больше откладывать нельзя. II Тюрьма, в которую посадили убийцу, находилась под самым замком и охранялась самыми лучшими солдатами. А когда в одну из камер доставили Виктора, охрану удвоили. Но, на мой взгляд, это было лишнее. Даже когда его уводили с места преступления, он не сопротивлялся и даже не произнес ни одного слова, только смотрел на своих будущих палачей, и его взгляд, как и говорила молва, проникал в самую душу.
За все три дня своего заточения он не предпринял ни одной попытки к побегу. Хотя я не думаю, что для него было бы большой проблемой убить тюремщиков и затеряться в бессчетных туннелях подземелья. Возможно, он желал своего заточения?
Именно эти мысли мучили меня, когда я спускался в сопровождении двух охранников вниз по винтовой лестнице. Человек, который в одиночку убивал целые банды, у ходивший от множества облав, и который смог незамеченным пробраться в молельню младшего графа, терпит свое заточение?
Сырые камни, облепленные мхом, сырость и тлетворный запах, так похожий на запах разложения, создавали впечатление, что ты идешь не по коридорам главной тюрьмы графства, а медленно погружаешься в обветшалый старый склеп. Вдоль стен, убегая от света наших факелов, сновали крысы. Порой свет выхватывал серую шкуру зазевавшейся твари, но, сколько их оставалось в тени?
Камера, в которую мы направлялись, находилась в самом отдаленном коридоре тюрьмы. Похоже, тюремщикам тоже не доставляло удовольствие близкое общение с убийцей.
- Мы подождем здесь, святой отец. – Сказал один из охранников, передавая мне факел. – Не стоит его бояться, он скован кандалами, но на всякий случай мы за вами запрем дверь. Так что когда вы с ним закончите или вам что-нибудь понадобится – стучите.
С этими словами он распахнул передо мной дубовую дверь, обшитую для крепости железными пластинами. Внутри было темно, а неровный свет факелов вырывал лишь небольшой кусок пола, усыпанного редкой соломой. Из темного проема на меня взвились запахи гнили, человеческих испражнений и затхлого, застоявшегося воздуха. Закашлявшись от этого зловония, я закрыл нос платком и шагнул внутрь.
За моей спиной с шумом захлопнулась дверь, и пламя факела угрожающе сжалось, готовое погаснуть, но вскоре оно опять запылало в полную силу. В камере не было окон, и в обычное время единственным источником света был свет чадящего факела, пробивающийся сквозь тонкую щель под массивной дверью. Я не сразу нашел паз для факела, который оказался недалеко от прикованного к стене пленника. Установив факел, я, наконец, смог рассмотреть в причудливом свете огня лицо мужчины.
Волевое, чуть вытянутое лицо с глубоко посажеными глазами, которые поражали своей живость, возможно, они выглядели даже чересчур живыми в этом подземелье. Красивый прямой нос и четко очерченные губы, завершали картину. В целом его лицо было привлекательным, и будь он обычным человеком, я уверен, он не знал бы отбоя от наивных деревенских девушек. Но что же так напугало меня и моих братьев, когда мы мельком видели его на месте преступления? Некоторые клялись, что видели дьявола во плоти.
Я не мог ответить на этот вопрос, пока пленник, наконец, не взглянул на меня.
- Святой отец, неужели уже и священникам перестали прощать их грехи? – заговорил он. Его голос был глубокий и властный, таким голосом должен говорить король. А потом он улыбнулся и я вспомнил, что же меня напугало тогда, в этом небольшом монастырском дворике. Этот человек улыбался лишь одной половиной лица, в то время, как другая оставалась абсолютно спокойной. Вместе с этими сверх-живыми глазами, эта гримаса производила ужасающее впечатление, искажая все благородные черты его лица до неузнаваемости.
– Впрочем, я не помню, что бы за вами были какие-то особые грехи, - добавил заключенный.
На секунду я опешил от такой наглости, но быстро взял себя в руки.
- Я здесь, чтобы помочь тебе очистить душу. Возможно, Рай для тебя еще не потерян.
- И что же мне нужно сделать, чтобы попасть в Рай? – расхохотался он, и его смех был подстать его улыбке. – Нескладно получается. Я же столько раз нарушал законы божьи, и теперь мне нужно только раскаяться? Излить душу?
- Милосердия Божье не имеет границ, для каждого есть у Него место в чертоге Своем, – ответил я, но в душе уже подозревая, что этот безумец отвергнет свое право на вечную жизнь. – Тебя приказано казнить завтра днем.
- Ну что ж, а почему бы и нет? – его слова были для меня полной неожиданностью. – С чего мне начать? Моя жизнь не так уж отличалась от христианских канонов. Я не воровал, не ленился, злился я тоже очень мало, не прелюбодействовал…за моей душой только один грех – я убивал. Скажите, святой отец, ведь вещи, которые я брал с трупов, уже не считаются ворованными? Я думаю - нет. Ведь их хозяев больше не было в этом мире.
- Даже если это грех, то он не сравнимо меньший, чем убийство, – тихо проговорил я. Как легко уложилась вся его жизнь во эти несколько предложений. Он только убивал. Это было настолько ужасно, что граничило с безумием. Как может человек поддаться лишь одному из грехов? Падшие души если и окунаются в пучину пороков, то они не выбирают себе лишь одного покровителя. Но я верил этому человеку, и это придавало его словам еще более ужасающее значение.
- Еще один вопрос: ведь любой из смертных грехов – уже влечет меня в ад, так что не важно сколько раз я убивал? – продолжал говорить он, – Или же мне нужно перечислить всех? Первым был мой отец, он много пил и бил меня и мать. Когда мне исполнилось двенадцать, я разрезал ему горло, пока он спал, надравшись бражки. Жаль, что мать проснулась, пока я не успел вымыться от его вонючей крови. Она была добрая, слишком – покончила с собой. Как она могла любить эту свинью, я не понимаю. Потом был трактирщик, который продавал всем желающим свою дочь. Его голову я насадил на кол перед входом в таверну. Потом я наткнулся на шайку разбойников, которые собирались убить забавы ради одного старика. Их было четверо на одного старого человека! Двоим из них я выпустил кишки, другому загнал нож в глазницу по самую рукоять, а вожака оставил истекать кровью. Впрочем, не думаю, что он долго мучался – там бродил волки. Потом…
- Хватит! – вскрикнул я. Уже принимая исповеди, я сталкивался с убийцами, но все они были или безумны или раскаивались, осознавая близость смерти. Но эта ужасная пародия на раскаяние…я не мог больше это слушать, – Сколько? Сколько всего жизней ты загубил?
- Извините, святой отец, я не умею считать, – вновь улыбнулся он, видимо, это должна была быть смущенная улыбка, – А сколько виноградинок вырастает на одной лозе? Я думаю, их было никак не меньше половины этого числа. Я ведь пришел к вам через другие провинции.
«Как этот человек смог убить стольких людей? Почему он не сошел с ума от такого количества крови на своих руках? Зачем!? Зачем столько смертей!?» – думал я. Сейчас я уже понимаю, что этот человек и был безумен, но такой вид безумия, который поражает душу, а не разум, встречался мне впервые.
- Ооо, причина проста, – похоже, пораженный масштабами развернувшейся бойни, я не заметил, как сказал свой вопрос вслух, – Я делал лишь только то, к чему лежала моя душа. И еще я хотел любви. Любовь - это единственное, что ценно в этом мире. Именно она позволяет жить вечно.
- Любовь? Как можно заслужить любовь, убивая людей!? – выкрикнул я. Мои кулаки были сжаты, меня трясло от гнева, который безрезультатно пытался заглушить страх. Я даже убрал платок от лица, не обращая больше внимания на зловоние.
- А разве нельзя? Завтра сюда придут толпы людей, чтобы посмотреть на мою казнь. Они придут, потому что любят. Я избавил их от пороков, не дал запачкать руки – подарил надежду на вашу вечную жизнь. Я давал им то, что они хотели, – он замолчал, внимательно изучая меня. Не смотря на то, что я стоял, а он висел на цепях и у его ног возились крысы, у меня складывалось впечатление, что исповедник – он, а не я. Я проклинал себя за свою оплошность, за то, что допустил такую смену ролей, – Святой отец, вам дурно? Не стоит, так расстраиваться. Может, вам позвать стражников – они побьют меня за то, что я напугал вас рассказами про убийства, а вы сможете спокойно пойти наверх – к небу.
- Убийство - это грех. Жизнь священна! Нельзя ее отнимать ради своей прихоти, – выдавил я из себя. Сказать по правде, его предложение – позвать тюремщиков - показалось мне очень соблазнительным, но уступать ему я не хотел. Он хотел сломить мою волю, мою веру.
- А разве это грех – убить крысу, грызущую твое зерно, раздавить таракана или застрелить ворона, клюющего твои посевы? Чем убийцы, воры и насильники лучше этих вредителей? Я ни разу не убил невиновного. В большинстве случаев я даже зачитывал им их «послужной список». Разве завтрашняя казнь не доказывает мою правоту? Завтра отрубят голову очередному убийце, чем эта казнь будет отличаться от моих деяний? Или же Бог дал право убивать только графской семье? Все ведь знают, сколько людей навсегда сгинуло в их подвалах. А «право первой ночи», разве это ничто иное, как обыкновенное насилие?
- Не судите и не судимы будите, – слабо ответил я. О кровожадности братьев ходили легенды. Говорили, что они были садистами. Величественная церемония казни, была скорее исключением – как правило, преступников (или предполагаемых преступников) кидали в специальные казематы, под крылом, где располагались графские покои, а жители близстоящих домов рассказывали о душераздирающих криках, доносившихся оттуда. Казней не было, все пропадали в том подземелье. А девушек, которых забирали сразу после свадьбы, не редко возвращались с тяжелыми душевными и физическими ранами. Мне пару раз довелось выхаживать таких несчастных невест. Все в монастыре старались не говорить и не думать об этом, мы лишь делали свою работу. Что мы могли изменить, если даже первосвященник покрывал кровавых братьев? Но все равно, то, что делал Виктор, было не менее ужасно.
- Неужели вы скажете, что мир не стал лучше, после смерти одного из тиранов? – не унимался он.
- Похоже, мы зря теряем время. Без раскаяния Рай для тебя закрыт, – на самом деле мне хотелось колотить в дубовую дверь, пока она не откроется, а потом стремглав бежать наверх, подальше от этого безумца, его косой улыбки и холодных, но живых глаз.
- Разве завтра на казни меня не должны отлучить от церкви, лишая тем самым мою душу Рая? Зачем вы сюда пришли, святой отец? Вас послали только ради традиций, вы могли даже не спускаться сюда, а сразу сказать, что ужасный убийца не пожелал каяться. Но вы очень любопытный человек, вы хотели понять меня, ведь так? – рассмеялся он мне в спину, – И как? Разглядели? Понравилось?
Я сделал несколько шагов к двери, но он снова заговорил:
- Подождите, святой отец. Я больше не буду нападать на вашу веру. Какое мне до нее дело, остановитесь. Я вам еще не раскрыл главного своего секрета.
Последнее предложение он произнес заговорщицким шепотом. Его чарующий глубокий голос заставил меня остановиться и обернуться. Он раскусил меня, как орех, а он для меня так и остался непонятным и пугающим. Уйти сейчас значило признать свое поражение. Да и что мог сделать со мной человек, прикованный к стене.
Тогда при свете одинокого, почти погасшего факела, он показался мне не тем бесстрашным, насмехающимся надо всем преступником. На этом расстоянии, ощущая спиной дверь, я видел обычного человека, в цепях. Он просил меня остаться, потому что ему было страшно. Страшно оставаться одному.
- Я хочу жить вечно, святой отец, – начал он, ища глазами мои, – Но я подозреваю, что даже если бы смог раскаяться, в рай мне не попасть. Я это знал еще в детстве. Знаете, я не убил ни одного невинного человека лишь потому, что это бы испортило сеть. Если бы не она…
Я хранил молчание. В этих коротких словах раскрывалась сущность этого безумца. Он желал убивать – неважно кого. Но что-то, какая-то еще более безумная идея сдерживала его порыв. Я не знал, что такое «сеть», но из уст этого человека обычное слово приобрело совсем другое значение.
- Во всех нас течет кровь, через нее можно управлять людьми. Сеть Крови, – он замолчал, но через какое-то время продолжил. – Даже вы, святой отец, на своих проповедях говорили, что любовь делает нас бессмертными. Сохраняет нас в сердцах людей, где мы и дальше будем нести свет этому миру. Скажите, ведь это правда?
Я не ответил ему. Громко стукнув в дверь, я позвал тюремщиков, и, когда те открыли камеру, как можно быстрее поспешил назад к солнцу.
Кажется, я понял Виктора: убивая несчетное количество людей, он всю жизнь боялся собственной смерти. Сидя в камере в ожидании казни, он остался со своим страхом один на один. Виктор отчаянно цепляется за смутную надежду спасения с помощью загадочной сети. О том, какой ужасный обряд (сеть, как он говорил) он ткал на протяжении свой жизни, я старался не думать. В любом случае – магия, духи - это лишь плод фантазии необразованных невежд. А больной разум преступника с радостью попался на этот крючок для слабых и жаждущих вечной жизни.
Это просто не может быть правдой. III Наконец, излив на бумагу, ту страшную беседу я могу продолжить свой рассказ.
Ожидание на площади под палящим солнцем затянулось, но ничто не могло поколебать намерение людей увидеть смерть их героя. Сейчас я думаю, что граф намеренно задерживал казнь, желая разогнать толпу, но из этой затеи ничего не вышло.
Заключенного привели, когда солнце начало свой долгий путь к горизонту. Толпа продолжала хранить молчание, тихо наблюдая за тем, как Виктора вывели на его пьедестал. Его одели в чистые одежды и при свете заходящего солнца, его гордое и бесстрастное лицо было особенно красиво. Он смотрел на людей, а те во все глаза смотрели на него.
- Пора, – сказал Рейнвол, и его слова упали на площадь словно камень. Первосвященник уже целый час ожидающий своего выхода у двери, выходящей на площадь, наконец, вышел из своего убежища. Ступая гордо и уверенно, в сопровождении охраны, он, опираясь на резной посох, прошел сквозь расступившуюся толпу и зашел на помост.
- За убийства, которые ты вершил на нашей земле, за преступление перед Богом и за убийство брата нашего Графа, – начал он скрипучим голосом, преступника тем временем поставили на колени перед первосвященником, - Я – Нестор Второй, отлучаю тебя от Святой Церкви. Ты умрешь непокаянный и непрошеный, и никогда не увидишь Врат Божьих. Твоя душа будет гореть в Аду. Вечно.
В завершение речи он ударил посохом о деревянный пол и пошел назад. Толпа в первый раз издала звук, тихий, напоминающий гул улья. Худощавый палач, которого привезли вместе с гильотиной, эффектно продемонстрировал, как его подопечная разрезает спелый арбуз на две ровные части.
- Теперь твоя очередь, – хохотнул он.
- Можно обреченному исполнить его последнее скромное желание? – неожиданно сказал Виктор, когда его повели к гигантской конструкции. – Дайте мне минуту времени и нож…или хотя бы что-нибудь острое.
Близость казни расслабила графа, и он махнул рукой в знак согласия. Что может один человек против того количества охраны, что собралось здесь?
Я стоял как завороженный и следил за происходящим. Я слышал о таком фокусе, который практикуют в жарких странах, я был как змея, услышавшая причудливую мелодию флейты. Когда обреченный получил в свои руки нож, он тут же принялся вырезать у себя на любу странный знак. Кровь стекала по его лицу, рисуя красный узор. Даже охрана отступила на шаг от своего подопечного – у него опять был взгляд безумца, который напугал всех в часовне.
Идя на казнь, меня терзали смутные опасения, и чем больше проходило времени в невыносимом молчании, тем сильнее они становились. Сейчас же, глядя на кровавый ритуал, который преступник вершил над самим собой, мое сердце пыталось вырваться из груди. Я облокотился на стену, боясь, что мои ноги не выдержат и я позорно упаду на пол.
Потом Виктор выкрикнул какое-то слово, и оцепенение спало, судя по тому, как вздрогнула видимая мене часть толпы, в подобном трансе был не только я. Он вытянул вперед руки и что-то прокричал толпе. Люди тоже протянули к нему руки, в безуспешной попытке дотронуться до него. Я чувствовал, что от людей к трибуне гильотины, к стоящему с распростертыми руками человеку, потянулась… энергия? Воздух будто вспыхнул, как после грозы.
Если это была любовь, о которой говорил Виктор, то он ее добился. Я не понимал - как, не понимал - почему. Почему люди не видели кровожадного безумца, которого видел я!?
«Во всех нас течет кровь, через нее можно управлять людьми», - пришли ко мне слова из подсознания. Только тогда я сумел разглядеть знак, который он рисовал на всех своих жертвах и с которым решил отправиться в страну мертвых: из переплетений линий и знаков складывайся глаз, плачущий кровью.
Неужели это лишь манипуляция людьми, гипноз? Неужели можно заставлять любить? А если нельзя… тогда…?
Не в силах больше ждать, я извинился перед графом и ушел. Наблюдать казнь было выше моих сил. Уже проходя через городские ворота по дороге, ведущей к монастырю, я услышал крики и шум. Толпа, наконец, выплеснула все скопившиеся за этот день эмоции. Расстояние глушило звуки и я не могу поручиться за правдивость своих слов, но мне показалось, что я слышал, как все люди, пришедшие на казнь, зарыдали. Закрывшись в своей келье, я все прокручивал в голове разговор в темнице. И страх все сильнее сдавливал мое сердце, а что если у него получилось? Что если безумец избежал кары божьей?
Это было невозможно, это было против Бога и его замысла. Но я ничего не мог с собой поделать. И лишь бы отвлечься от этих мыслей я начал писать этот дневник. [Ниже текст написан торопливым, дрожащим подчерком. Страницы все усыпаны кляксами от чернил.] Я собираю вещи. Вера моя настолько ослабла, что я не могу больше оставаться здесь ни минуты. Еще не встало солнце, и если я потороплюсь, то смогу покинуть границы графства еще до заката. Надеюсь, мне удаться взять одну из лошадей монастыря. Я не хочу, чтобы меня считали вором, но я не вижу другого выхода. Братья должны понять и простить меня.
Рука дрожит, и я не могу нормально писать. Я оставлю этот дневник на столе вместе с рясой и крестом.
Возвращаясь с казни, я твердил себе, что Бог не допустит…
Но после полуночи ко мне постучал брат Фома и сказал, что в замке несчастье. Граф Рейнвол умер. Упал с лестницы, а на его руке, под перчаткой, нашли странные знаки, образующие глаз. Будто кто-то выдавил на коже этот символ изнутри.
Ни Бог, ни Дьявол не взяли душу Виктора. Я уверен, что следующим в его списке будет первосвященник. Но что потом? Я с содроганием вспоминаю жажду крови пляшущую в глазах убийцы. Он не остановится, ведь теперь его не сдерживает никакая Сеть.
Я уже не могу надеяться на Бога. И только молю, чтобы мои страхи были лишь плодом моей фантазии… …Пусть ваша вера, братья, будет крепче, чем моя, и пусть она защитит вас….
Не мертво то, что в вечности пребудет,
Со смертью времени и смерть умрет.
|
| |
| |
| Карвен | Дата: Пятница, 16.05.2008, 13:31 | Сообщение # 2 |
|
Вард
Группа: Мастер Игры
Сообщений: 670
| Чуть не забыл: Тема: настоящая любовь
Условие: счастливый конец
-------------------------------------------------
Иллюстрация:
И Саундтрек, который я слушал при написании.
Не мертво то, что в вечности пребудет,
Со смертью времени и смерть умрет.
|
| |
| |
| Сноу | Дата: Пятница, 16.05.2008, 14:43 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Удаленные
| необычно изобразили любовь, сюжет неплох)
красивые эпитеты... тема веры и бессмертия вообще довольно любопытныесли честно ожидала, что казнить будут девушку, потом увидев вольного мужчину удивилась почему не монашка пришла к нему на исповедь с такой темой и условиями, но вы порадовали - отошли от банальностей)
длинновато правда, а так почитать можно) ПС. а вы считаете это счасливым концом?))
|
| |
| |
| Дельер | Дата: Пятница, 16.05.2008, 15:35 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Удаленные
| Мой банальный и скудный ум не совсем понял тему любви, но думаю конец счастливый.
Его жизнь это смерть, но его смерть лишь продолжение его темного пути.
Он тот кого действительно бояться и кого действительно любят.
Но признаюсь честно я не понял всей линии и соответствия темы и рассказа. Видимо я действительно не шарю в этом ни чего. Но сам рассказ не знаю чем, но мне понравился.
|
| |
| |
| Каи | Дата: Пятница, 16.05.2008, 17:05 | Сообщение # 5 |
|
Группа: Удаленные
| Ну, конец, допустим, действительно далек от счастливого. Может, это у меня какие-то застоявшиеся понятия о хэппи енде.. Не знаю.
По идее, священник должен был сказать что-то типа: "Не смотря на то, что ты убиваешь, ты прежде всего должен спасать душу человека. Если ты действительно хочешь любви, а не просто ищещь способ стать топром палача в руках у многоликого народа. При чем ведь лицо палача всегда скрыто маской..
С таким ядом насмехаясь над понятиями Рая и Ада.. ы все равно боишься.
Ты боишься смерти? Пожалуй. И каждый человек ее боится.
Не боялся ее только Господь, приносящий всем добро.
Ты говорил, что убивал только плохих людей? Значит, творил добро? Отчего же ты тогда так боишься?" Ну, или что-то вроде того)
Я всегда склонна полагать, что если произведения для чего-то писаны, то они должны чему-то учить. А чем учить ваш рассказ? Жестокий убийца со странными принципами выставлен в хорошем свете. Мол, и дух он теперь, вечно всех убивающий., и прямо весь филлиал Церкви данного герцогства должен теперь мигрировать в далекие жаркие страны.
Не кровь управояет людьми. А душа, прежде всего. У кого гнилая, у кого светлая..
Вот и у узника как раз гнилая. Ни плохая черная, ни добрая и светлая - ни в рай ни в ад. Одни вечные мучения. понятия которых придут к этой гуляющей энтропии человеческих жизней через какое-то время. Возможно. Стиль написания меня просто поразил. Он великолепен, интересен и вообще, просто прелесть) Так держать)
|
| |
| |
| Джейден | Дата: Пятница, 16.05.2008, 19:11 | Сообщение # 6 |
|
Ведьма
Группа: Мастер Игры
Сообщений: 616
| Самый первый вопрос, который, в принципе, очевиден: а где тут настоящая любовь и счастливый конец?
А разве любовь ограничивается только отношениями мужчины и женщины? Зная Карвена, я предвкушала, что он переставит вполне банальную тему с ног на голову. И любовь тут "не традиционная", и конец счастливый не для всех.
Сразу отмечу, что почти все рассказы данного аффтара пишутся по-хорошему отстраненно. Позиция аффтара не очевидна, вы так же не увидите здесь голой морали или внушения. Есть ситуация, есть люди, есть характеры. Выводы делает читатель. Народная любовь - пожалуй, одно из самых сильных и противоречивых аспектов любви. Любовь слепа. Что могут натворить двое влюбленных слепцов?.. А целая толпа ослепленных фанатиков?..
Сама по себе любовь не несет зла, но слепое обожание может быть разрушительным.
Но в рассказе затрагивается и другой аспект любви. Любовь к ближнему, сострадание если хотите. Образ священника на мой взгляд гораздо более сложный, чем образ убийцы. Мы видим, как рушаться идеалы святого отца, как он отказывается от всего во что верил. Но причина не в его слабости.
Он встал между толпой и предметом ее обожания. Он единственный, кто видит истинное положение вещей. Неужели любовь можно завоевать так легко? Неужели любовь, это бескорыстное, светлое чувство, можно завоевать, убивая?.. И чего, собственно, стоит такая вот любовь?
Для священника краткое соприкосновение с этим безотчетным обожанием становится крахом всех его идеалов. Он бежит не в страхе. Он бежит от самого себя, от всего, во что верил. Ну и, наконец, конец.  Он и вправду счастливый. Для толпы все закончилось хорошо, не правда ли?.. Преступность уничтожена, жестокие графы убиты. Можно жить дальше.
И все же толпе нужен предмет для обожания. Как скоро сотрется из памяти людей безымянный "дух леса"?.. И кто станет новым предметом народного обожания?..
Мы сами выбираем себе кумиров. И получаем именно то, чего заслуживаем.
|
| |
| |
| Каи | Дата: Пятница, 16.05.2008, 19:34 | Сообщение # 7 |
|
Группа: Удаленные
| Ну, в этом смысле правда есть. Я о священнике, бегущем от самого себя, от того искаженного понимани великого светлого чувства, в которое он верил.
Но я говорила немного о другом.
Рассмотрим священника.
Он убежал - как ни крути, убежал. Н постарался, ничего не делал. И гнал вперед его не только слепой страх перед "любовью толпы" - но он так же, как и узник, боится смерти. В своем письме он пишет, что "Я уверен, что следующим в его списке будет первосвященник. Но что потом?" - и добавляет про жажду крови в глазах убийцы.
Это самый обычный, самый древний людской страх - страх перед смертью. Священники ведь тоже люди.. Но факт в том, что люди должны как-то стремиться к самосовершеснтвованию, что ли - а значит, пытаться бороться. Убегая куда-то, мы уже ничего изменить-то н можем. Фактически, герой оставил всех людей этого графства на милость сумасшедшему - и кто знает, что ненасытный и несчастный дух будет делать, когда закончатся настоящие виновники, и не прибъет ли он крестьянина за то, что тот зарезал курицу к праздничному обеду?
Его попросту сломали, и он даже не пытается как-то себя склеить.
Пожалуй, тут уже идет чисто читательская точка зрения - я стараюсь идеализировать героев, хочу, что бы они боролись - вне зависимости от того, проиграют они или выиграют. Карвен передал персонажей очень ярко и реалистично - не, как мне кажется, для полноты священнику не хватило именно огня. Потому как он все-таки оказался едиснтвенным более-менее умным человеком, че-ло-ве-ком, к тому же - посвятившем себя вере в Бога, а значит, стойкому, в идеале-то.. Да, получаме то, что заслуживаем. Но что-то я не вижу ничего, что бы каждый мог заслужить для себя.
Стать кумиром легко - только выполняй волю народа. Да вот только ненасытен народюшко-то бывает... Впрочем, это уже хроники одного века получаются, а тут зарисовка нескольких дней и периода перестройки личности. Что потом - одному только автору известно)
|
| |
| |
| Джейден | Дата: Пятница, 16.05.2008, 20:09 | Сообщение # 8 |
|
Ведьма
Группа: Мастер Игры
Сообщений: 616
| Quote Да, получаме то, что заслуживаем. Но что-то я не вижу ничего, что бы каждый мог заслужить для себя.
Стать кумиром легко - только выполняй волю народа. Да вот только ненасытен народюшко-то бывает...
Ну знаешь... по-моему тут очевидно провести аналогию с нашей страной. Банально, конечно, но по сути верно...
Вот мы с вами вроде хорошие люди. И вроде не заслужили... и, тем не менее, натворили такое количество глупостей - совместно, всем союзом - что до сих пор разгребсти не можем.
И, заметь, нельзя сказать что это одназначно плохо. Просто... это последствия работы коллективного разума. В любом случае, при прочтении рассказа появляются мысли. Мысли вещь хорошая. Так что определенно литературную ценность рассказ представляет.
|
| |
| |
| Карвен | Дата: Пятница, 16.05.2008, 20:12 | Сообщение # 9 |
|
Вард
Группа: Мастер Игры
Сообщений: 670
| Всем спасибо, за коменты. А я боялся, что голой темка останется)) Ну вот, за меня раскрыли почти все мои секреты.
Фактически и добавить не чего к посту Джейден. Чему учит рассказ? Действительно, я тоже считаю, что литература должна чему-то учить. За себя как минимум могу сказать – что по моей писанине можно учиться читать. А если пойти дальше, то ни каких моральных выкладок тут нет. Текст изобилует риторическими вопросами, на которые читатель должен найти ответы сам.
Именно одним из таких вопрос и связывается рассказ и тема:
/Неужели можно заставлять любить? А если нельзя… тогда…? /
Эти вопросы ставят священника в тупик и рушат его идеалы. Он, прежде всего, верил в людей – лучше творение бога. Верил в их чистоту, а любовь – это самое чистое чувство, на которое способен человек.
Получается, что если любовью можно управлять – то этому чувству грош цена.
Но если нельзя? Тогда все люди, что пришли на казнь и тянули руки к безумному убийце – слепцы, которые сами не знают к чему стремятся. Каи, а за что было бороться, ради чего склеивать?
Ради слепых людей, которые предпочли свет божий безумцу?
Ради того, что бы что-то доказать себе?
Герой изначально поставлен в позицию исключительно наблюдателя, он не Рембо и у него нет ни сил, ни возможностей что-то менять. (Да и не люблю я идеализировать – герой, это человек у него его слабости и иногда мир и реальность ломают даже самый твердый стержень.)
Как бороться с духом, если от твоей веры остались лишь угли?
Возможно, изгнать нечистого можно простым обрядом экзорцизма, который вовсю практиковался в средневековье, но герой уже не хочет ничего иметь общего с этим местом. К бегству его толкает множество причин, но боязнь смерти тут самая меньшая. Он потерял свой жизненный вектор. И самое страшное для него осознание реальности, в которой уже нет место тому, кем он был два дня назад.
Хотя нужно отдать должное герою – его бегство это своего рода надежда. Его веру в людей растоптали, но он уходит в другие земли? Спасать свою жизнь для того, что бы опять рассматривать безумцев и слепцов поклоняющимся им. Легче повеситься. Он верит что мир и люди не безнадежны, возможно, где-то в другом месте он сможет вновь найти себя. /и кто знает, что ненасытный и несчастный дух будет делать, когда закончатся настоящие виновники, и не прибъет ли он крестьянина за то, что тот зарезал курицу к праздничному обеду?/
Я думаю именно так и будет, если с ним не сумеют справиться. Как говорилось выше – что хотели то и получили. Другое дело, что я не совсем согласен со словом «несчастный» - безусловно счастливый конец тут именно для Виктора. Он избежал той участи что боялся всю жизнь и теперь он не скован ни какой «Сетью» и может бесконечно придаваться любимому занятию, к которому лежит его душа. ЗЫ: Спасибо Джейден за иллюстрацию. Кстати она была нарисована почти за год до написания, совсем к другой теме :))
Не мертво то, что в вечности пребудет,
Со смертью времени и смерть умрет.
|
| |
| |
| Каи | Дата: Пятница, 16.05.2008, 20:28 | Сообщение # 10 |
|
Группа: Удаленные
| Quote (Джейден) по-моему тут очевидно провести аналогию с нашей страной.
О, именно это то я в первую очередь и сделала!)
Страна у нас на события и на умы народные зело богатая.. И последующие твои слова именно то, что я и хотела сказать) То бишь не счастливый это все-таки конец - на самом-то деле. Мысли толпы не всегда для нее к счастью ведут. Quote (Джейден) В любом случае, при прочтении рассказа появляются мысли. Мысли вещь хорошая. Так что определенно литературную ценность рассказ представляет.
Ну, положим, мысли появляются при прочтении любого рассказа, но с тобой согласна - рассказ действительно замечательный, пусть и некоторые моменты меня в нем и не устраивают, я не собираюсь от своего мнения отказываться) Quote (Карвен) Ради слепых людей, которые предпочли свет божий безумцу?
Именно. Именно ради этого. В конце-концов, плюнуть на все и податься куда-то в другое место проще всего. А вот попытайся-ка все исправить.. Впрочем, ежели священник "просто обычный человек" а не, по сути дела, глас Божий, коим он мнил себя все эти годы - то все может быть)
Видимо, он выбрал для себя не ту проффесию.
Ведь можно верить в Бога и оставаться лавочником, который просто верит в него? *пожала плечами* Иллюстрация действительно хороша. Джейден, мои аплодисменты) Кстати, вы с ней никогда не пробовали написать что-то совместно? Ваше мировозрение во многом совпадает, и думаю, вещь вышла бы совершенно прелестная)
|
| |
| |
| Арман | Дата: Понедельник, 19.05.2008, 20:29 | Сообщение # 11 |
|
Группа: Удаленные
| начал сейчас читать и прозрел от того, как твой рассказ пересёкся с моим) я думаю это можно списать на то, что у меня была твоя тема и я ей проникся. могу описать впечатления - когда начал читать уже сразу появилось чувство напряжения и ожидания. мне кажется что писать надо именно так. что бы читатель ждал и жадно глотал слова и предложения, судорожно пытаясь узнать чем все это кончилось. интересная мысль по поводу народной любви к тем, кто порой далеко не положительный персонаж, однако им приписывают благородные качества. одним из самых сильных моментов считаю вот это:
Закрывшись в своей келье, я все прокручивал в голове разговор в темнице. И страх все сильнее сдавливал мое сердце, а что если у него получилось? Что если безумец избежал кары божьей?
Это было невозможно, это было против Бога и его замысла. Но я ничего не мог с собой поделать. И лишь бы отвлечься от этих мыслей я начал писать этот дневник. сказанное тут пробирает. в некоторой степени удивляешься вместе со священником. эта мысль проста понятна и страшна.
особенно для человека, у которого вся жизнь строилась вокруг определённых постулатов и теорий. хочется перечитать ещё раз. спасибо автору 
|
| |
| |
| Ванда | Дата: Вторник, 20.05.2008, 18:55 | Сообщение # 12 |
|
Группа: Удаленные
| Первое, на чем себя поймала, когда начала читать - это не любительский рассказ. Стиль вполне профессиональный и сложившийся. Это очень ценно. Тут уже говорили, что тема раскрыта очень оригинально. По сути тема поставлена "с ног на голову", но от этого она не становится менее реалистичной и пугающей. Скорее наоборот. Если бы ты написал про влюбленную пару живущую долго и счастливо - я бы не поверила.
А тут... ты все ожидания обращаешь просто в ничто Начинается сцена между святым отцом и убийцей, ждешь классического "батюшка, ваша вера в корне неправильная, вот я невинная жертва, меня оболгали, предали т.д и т.п" - ан нет. Убийца не вызывает никакого сострадания... ну вначале может быть когда он говорит, как мстил за слезы матери, за поруганную честь девушки, но ненадолго. Какого сострадания может заслуживать трусливый, запутавшийся фанатик. Я бы могла сострадать фанатику твердо уверенному в своей правоте и без страха встречающему топор палача. А здесь - просто маленькая запутавшаяся личность (да и не личность даже!), так мелкое существо, со смертью которого абсолютно ничего не изменилось. На место одного убийцы пришел новый, и так бует до бесконечности. Осуждать святого отца я не буду. Он действительно, как уже сказал Карвен, не Рембо, а заложник обстоятельств. Обвинять его в том, что он не стал бороться, по меньшей мере странно. За что бороться? За любовь, когда в этом графстве даже не знают, что это такое?
Церковь есть Церковь. Священники в некотором смысле люди обделенные в плане эмоций и житейского опыта. Для них мир, по большей части складывается из крепко вбитых им по молодости постулатов, ну и кой-каких собственных наблюдений. Вот и все. Брони против реальности у них нет. Оружия тоже. Следовательно сражаться нечем. Быть гласом вопиющего в пустыне? А зачем?
Каи, меня очень настораживает трактовка священника в первую очередь как Гласа Божьего. Священник прежде всего пастырь. Он здесь не для того чтобы запугивать и доносить до народа какие-то никому не нужные откровения. Хороший священник, скромен, доброжелателен. Он учит, а не наставляет.
Остальное уже не священичество в чистом его виде, а Инквизиция. Она имеет также мало отношения к истинной вере и религиозности как священные войны. Я лично не считаю, что святой отец в рассказе сдался. Ряса и крест, оставленные на столе и фраза, что он не может надеяться на Бога показывают только, то что он не будет бороться здесь, в этой стране, где он даже не Первосвященник, прав у него нет, он скромный служитель алтаря. Он уходит, оставляя прошлое, но унося Бога с собой, в те земли, где, он верит, любовь и вера еще остались.
По мне он сдался бы лишь в том случае если бы остался и продолжил жить как раньше, после того, что с ним произошло. Еще раз спасибо, Карвен. Рассказ отличный. Масса эмоций, масса противоречивых мыслей, чего еще желать? Значит все действительно удалось.
Сообщение отредактировал Ванда - Вторник, 20.05.2008, 18:56 |
| |
| |
|
 |
