Ресурс временно закрыт.
Писать ни на форуме, ни в комментариях нельзя, но все материалы все еще доступны для просмотра.
Новый сезон игры будет проходить на другом сайте. Встречайте новое развитие сеттинга МЦН!
Если вы хотите узнать тайны прошлого темного мира, увидеть времена, когда планета еще не была окутана покровом темных туч и ощутить атмосферу средневековья - присоединяйтесь к нам!
Род занятий: Безработная, все время уделяет игре на музыкальных инструментах, в основном – скрипке.
Характер: Замкнутая в себе, на первый взгляд неразговорчивая девушка, хотя в глубине души очень жалеет о том, что не может говорить так часто, как сама того желает. Относительно любознательная, перфекционистка, трудоголичка. В пылу работы – когда читает интересную книгу или же играет на инструменте - может забыть обо всем на свете и провести так несколько часов. Больше думает, чем делает, и больше делает, чем говорит. Может создаться впечатление, что она ко многому безразлична, но это не так. Вследствие невозможности выразить свои эмоции словами, многое отражается у нее на лице. Пуглива, впечатлительна, но из-за несколько необычного внутреннего мира имеет своеобразный вкус. Любит свою семью, хоть и не ищет встречи с ней. Не представляет, что было бы с ее жизнью без братьев и отца. Сделает все ради музыки. Раньше играла и для близких, но теперь только для самой себя. Не любит механизмы и технику, так как считает, что они не способны выразить в полной мере чувства и полагает, что металл забирает гораздо больше, чем дает. Так же верит в то, что вещь, будучи однажды сломанной, никогда не станет прежней.
Внешний вид: Характерные для обладателей эльфийской крови черты: идеально овальное лицо, миндалевидные серо-голубые глаза, длинные, белесые на самых кончика ресницы, аккуратный носик, светлая, иногда кажется будто светящаяся кожа. Темные тонкие брови, небольшая ямочка на подбородке. Волосы – пожалуй, самая примечательная ее черта – длинные, по пояс, идеально прямые, чудесного светлого оттенка, при некотором освещении могут показаться солнечно золотыми (так говорил отец, который бывал в Храме и видел солнечный свет во всем его великолепии). Рост чуть ниже среднего – около 160 см, достаточно худая (от недоедания – постоянно забывает поесть). Длинные пальцы с коротко остриженными ногтями – чтобы не мешали игре на скрипке.
Одежда: Обычная, старается быть незаметной и не выделяться. Предпочитает серый, белый, черный и темно-синий цвета. В основном надевает майки и обширные кофты поверх. Любит мягкую шерсть, так как постоянно мерзнет. В последнее время, когда выходит на улицу, к этому добавляется еще и шарф. Никогда не надевает платья или юбки, не потому, что не любит, а потому, что просто считает это нецелесообразным так как «штаны, если что случиться, снимать дольше». На ногах у девушки всегда либо кожаные ботинки на небольшом деревянном каблучке, либо высокие сапоги темного цвета. Она никогда не снимает кольцо с указательного пальца. Кольцо представляет собой простой серебряный перстень с небольшим голубым камушком.
Способности: Сила – 8; Скорость – 17; Ловкость – 17; Интеллект - 30; Харизма - 35; Боевые навыки – 3.
История: Первый брак чистокровного эльфа, Каллахана Оста, обернулся неудачей. Впрочем, странности в этом не было никакой – эльф выполнял желание своего умирающего отца, который так боролся за сохранение чистоты крови в семье. Но как только прошел положенный срок траура по умершему, Каллахан развелся незамедлительно. Ему даже повезло – они с бывшей супругой расстались добрыми друзьями. Правда, брак не прошел бесследно – от него остались два очаровательных парнишки, чистокровные эльфы-погодки – Сейнер и Эссир. Отчасти, благодаря им Каллахан не чувствовал стыда перед своим недавно ушедшим отцом – эльф, как и обещал, оставил чистокровное потомство, и теперь с чистой совестью мог быть предоставлен самому себе. Мальчики росли вместе с отцом, тот оказывал им необходимую помощь и поддержку, но был для них скорее добрым другом, чем авторитетным папашей. Через некоторое время отец Чарли женился во второй раз, и этим шокировал всех тех своих знакомых, которые были сторонниками чистокровных браков. Шарлотте отец с улыбкой рассказывал, что влюбился в ее мать еще до того, как увидел - он просто проходил мимо по улице, когда вдруг услышал неимоверной красоты голос, напевающий какую-то простенькую песенку. Голос лился откуда-то сверху, его звуки казались тонкими золотыми лучами, которые согревали все вокруг. Он поднял голову... и понял, что это она. И пусть она была в простой и неказистой одежонке, ее платье было мокрым и пахло мылом, волосы были прикрыты мышиного цвета платком, и на балконе она занималась отнюдь не благородным делом вроде подстрижки цветочков, а всего лишь вешала белье, подпевая себе, чтобы работа шла быстрее... Именно тогда он понял, что это она, и он больше ни мгновения, пока она и он находятся в это мире, не сможет прожить без нее. Через неделю они поженились. Сыновья были, что странно, совсем не против этого брака - напротив, они часто навещали свою мачеху и просили ее спеть им или же просто рассказать что-нибудь - без разницы, лишь бы только слышать ее голос. Клоя – так звали человеческую девушку – была само очарование: всегда проста в общении, приветлива и улыбчива и, в силу своего добродушия, редко в чем-то могла отказать. Через 8 месяцев после заключения брака, немного недоношенной, родилась Шарлотта. Отец позволил назвать ее человеческим, а не эльфийским именем, потому что именно это конкретное имя красивее всего звучало из уст ее матери. Девочка росла всеобщей любимицей – отец каждый вечер приносил с работы очередной гостинец для дочурки, братья, не смотря на большую разницу в возрасте, часто с ней играли и всячески оберегали ее от проблем, которые так часто приключаются с малышами. Они часто втроем ходили на пруд – эти походы маленькая Шарлотта любила, пожалуй, больше всего. Благодаря братьям она рано научилась плавать, причем превосходно, а так же подолгу задерживать дыхание. С возрастом, в ней, как и ожидалось, стала просыпаться магическая сила, и тогда весь дом заходил ходуном - когда она смеялась, разбивались стаканы, когда злилась - гас свет, когда пугалась - предметы вокруг приходили в движение, будто дрожа вместе с ней. И только голос матери мог опять вернуть ей умиротворение. Он ей так нравился - чарующий, бархатный, всегда спокойный, всегда веселый и по-матерински нежный. Она часто просила мать научить ее или же как-то еще дать возможность ее голосу быть хоть слегка похожим на ее... В ответ мать лишь весело отшучивалась, искренне не понимая, с чего ее дочери так сдался этот голос и считая все это детским капризом, не более. Когда пришло время, Шарлотту отдали в школу, школу магов, разумеется - как выражался отец, "чтоб больше не тратить денег на покупку новых чашек да стаканов". Но, как ни странно, тому, чему Чарли научилась там, был вовсе не контроль и управление магическими силами, а их подавление. Девочке давно уже было пора учиться левитации, а она до сих пор не могла банально зажечь свечу по собственному желанию... Но ее это не волновало, а раз она не тревожилась, то и родители были спокойны. То, что ей действительно нравилось - это музыка. Любая музыка, музыка, звучащая отовсюду, окружающая ее со всех сторон - музыка улиц, природы, гудков машин, шелеста листьев, шороха бумаги, горящего костра... Всего-всего. Но высшей формой музыки для нее был, разумеется, голос матери, который, пожалуй, единственный мог заставить ее сделать нечто невыполнимое. Шло время, братья уже успешно работали вместе с отцом на службе Дома Света: Сейнер стал развивать свой талант целителя, а Эссир пошел по стопам отца и занялся наукой. Шарлотта росла, жизнь текла своим чередом, и, разумеется, ничего не предвещало перемен. Но однажды, когда наступало время обеда, девочка вбежала в дом с горящими от волнения щеками и широко распахнутыми глазами. Тарелки, которыми мать в то время сервировала стол, слегка дрогнули, как будто от испуга. -Что случилось, милая моя?- мать изумленно взглянула на девочку, которая не могла устоять на месте от нетерпения. –Мам... Там... Пойдем... Он играет... Твой голос... Так красиво! - только и сумел выдавить из себя ребенок, и, схватив мать за рукав, потащила вслед за собой, ни мало не заботясь о горе тарелок в ее руках. Стоило им завернуть за угол дома, как мать сразу поняла причину восторженного состояния дочери - возле стенки стоял бродячий музыкант со скрипкой и наигрывал на ней ту мелодию, которую она сама часто любила напевать. -Мам, видишь? Это так похоже на твой голос! Эти звуки... Я тоже хочу быть такой! - услышала она со стороны сбивчивые восторженные фразы и перевела взгляд на дочь. Та зачарованно смотрела на музыканта, ее голубые глаза стали ярче, а волосы как будто засветились. -Правда хочешь? - Женщина улыбнулась в ответ, - Ну тогда пойдем, вечером поговорим с папой, и он, может, поддастся на наши уговоры! - и она, игриво подмигнув дочери, взяла ее за руку и повела обратно в дом. Естественно, отец не возражал. Да и как тут вообще можно возразить, если на тебя с такой мольбой глядят два голубых, как озерная вода, глаза дочери, да и в придачу уговаривает такой голос! Вот только учителя найти было нелегко. Девочка уже давно переросла возраст, в котором начинают занятия музыкой, потому никто не соглашался взять ее себе в ученицы. С большим трудом им удалось откопать какого-то мастера, который (конечно, не давая никаких гарантий) решился попробовать что-то сделать. Но опасения были напрасными. Огромное желание девушки вылилось в поразительное старание, и уже через полтора года ее игру нельзя было отличить от игры ее сверстников, которые начали гораздо раньше. Но ей этого было мало. Как-то раз, сидя в гостиной и наблюдая, как мать вышивает рубашку в подарок новорожденному сыну своей подруги, она задумчиво теребила в руке смычок и вдруг ни с того ни с сего выпалила: -Мам, а как здорово было бы мне играть, а тебе петь! Я обязательно научусь играть так хорошо, чтобы быть достойной твоего голоса! - и она, засмущавшись своего непроизвольно вылетевшего изо рта обещания, покраснела и вылетела из комнаты. Занавески, потянувшиеся было за ней, застряли, прищемленные быстро захлопнувшейся дверью. Мать с недоумением смотрела ей вслед. Чарли продолжала занятия, уже самостоятельно, тратя на них порой по пять часов, но это не было для нее мучением, нет – она поистине наслаждалась, что было странно для ее юного возраста. К сожалению, эту счастливую эйфорию омрачал один неприятный эффект – девушка стала до безумия бояться лестниц, считая, что в какой-нибудь из дней она обязательно полетит вниз через все ступеньки и в результате сломает себе руку, после чего, о стремлении достичь прекрасного звучания можно благополучно забыть. Сейнер, впервые услышав о подобном обосновании, рассмеялся, говоря, что при современном уровне медицины сломанную руку можно будет залечить за пару дней так, что и следа не останется. Услышав это, Чарли побледнела и пробормотала что-то про то, что «это уже будет не ее рука”. Этот страх постепенно перерос в фобию, причем боялась она только широких лестниц, а таковыми она считала любые, по которым не могла подниматься или спускаться, держась за оба перила обеими руками. Именно поэтому ее пришлось поселить на первый этаж дома, чтобы избежать ежедневной паники при виде ступенек. Вскоре скрипки стало мало. Чарли хотела всего и сразу - прочие струнные, духовые, ударные, а так же вокал, особенно вокал - вот что занимало ее голову, в то время как ее ровесники гуляли, влюблялись, занимались, развлекались... Ко времени окончания школы Шарлотта, если бы смогла произвести с помощью магии несколько двойников, составила бы небольшой оркестр. Но, увы – волшебство так и осталось для нее слабым местом. Да, его непроизвольные выплески стали меньше проявляться, и теперь конфузов с цветочными горшками и швабрами удавалось избегать, но вот могла ли она эффективно использовать магию себе в помощь? Этот вопрос стал все чаще заботить ее отца, а вот матери было лишь достаточно видеть счастливую улыбку дочери как признак полного и безграничного блаженства - о большем она и не помышляла. Девушку, благодаря связям отца и братьев, удалось определить в Орден Магов и даже заставить хоть немного учиться. Шарлотта стала с удовольствием читать книги, наверстывая потраченное на музыку время. Чтение стало ее вторым самым любимым занятием – после игры на музыкальных инструментах, разумеется. Удивленным братьям она это обосновывала тем, что "в книгах есть какая-то своя, особая мелодия... Нотный ряд для нее написан, но вот ритм, тональность, тон ты можешь придумать сам". Девушка даже стала практиковаться в магии - понемножку, полегоньку, стараясь не повредить пальцев, иначе ее мечта аккомпанировать матери могла бы оказаться под угрозой. Наступило ее совершеннолетие. В этот праздник, который она отмечала в узком семейном кругу, самым странным оказался подарок матери - небольшой флакончик с молочно-синей жидкостью и кольцо с камнем такого же цвета. Кольцо оказалось слишком широким для тонкого безымянного пальца девушки и лишь на указательный пришлось впору. С тех пор девушка никогда его не снимала. В отношении напитка Чарли не стала вдаваться в расспросы, что бы это значило, а просто убрала коробочку с флаконом на шкаф. Мама и так становилась странной - меньше пела, меньше улыбалась, только глаза еще горели по-прежнему счастливым светом. Не стоило утруждать ее утомительными расспросами, тем более в такой день, когда она была так счастлива… Это был последний день, когда Чарли видела свою мать живой. Потому что на следующий день Клоя исчезла. Каллахан, разумеется, организовал поиски горячо любимой супруги, и вскоре поиски оправдали себя, но совсем не в той степени, как того хотелось обеспокоенной семье. отправилась на озеро со стиркой и не вернулась. На берегу близлежайшего озера нашли ее платье да ее башмаки. С этого момента все переменилось. Ничто уже больше не было прежним, и в первую очередь - сама Чарли. После так называемых похорон (в землю опустили пустую коробку с ее платьем и некоторыми личными вещами), она вернулась в опустевший дом, села на то место, где обычно сидела мать и оглядела гостиную. "Так вот как ты видела этот мир... неужели он был плох для тебя? Неужели мы чем-то тебя расстроили, мама?" Девушка задумчиво приложила недавний подарок матери – кольцо – к губам, будто целуя его. После этого она размышляла вслух: -Или тебя расстроило то, что я так и не смогла соединить мою игру и твой голос? Мам, это так, да? Ну ничего, я буду стараться! Я придумаю такое, ради чего ты захочешь вернуться!- крикнула она, вскакивая с кресла и одновременно осознавая свою беспомощность и бессилие. На следующий день она собрала вещи и уехала из дома, сказав, что больше не вернется. Отец отпустил ее, скрепя сердце: -Я уважаю твой выбор и понимаю, что так будет лучше для тебя. Твоя мать всегда желала тебе счастья и радости, но я вижу, что сейчас ты разбита. Твой дух находится в смятении, и ты совершенно не знаешь, что делать дальше. Может быть, вдали от дома ты сможешь по-другому взглянуть на ситуацию. Ведь смерть – это не обязательно расставание, моя дорогая Шарлотта. Просто помни, что ты всегда сможешь вернуться сюда, кем бы ты ни стала, и как бы ни изменила тебя судьба, так как здесь твой дом и здесь тебя всегда будут ждать. В конце концов, приходи поиграть на рояле – я знаю, что ты любишь это делать, - Каллахан улыбнулся и поцеловал свою дочь в лоб, - Иди, моя милая, иди, ищи свой путь и знай, что ты можешь попросить меня или братьев своих о любой помощи – мы будем рады помочь тебе. Да защитит тебя наша любовь и любовь твоей матери, девочка моя... После того, как Чарли рассталась с родительским домом и отцовской опекой, многие вещи в ее жизни, о которых она прежде не задумывалась, начали всплывать на поверхность, как то, например - а действительно ли она хочет принадлежать Свету? Стоит ли ей и дальше заниматься магией? Чем зарабатывать на жизнь? И вообще - как жить дальше? Оглядываясь назад, она начала понимать, что мать была ее единственным близким другом, и что семья - это то-немногое, на что она еще могла полагаться после матери. Она так же стала еще больше читать в надежде найти ответ на те вопросы, которые ее мучили. Со временем она все больше и больше отдалялась от Света во всех смыслах - просто закрывалась в очередной съемной комнате, из которой придется съехать через пару месяцев, и играла - только для самой себя. Это не означало, что ей стало сложно общаться с другими людьми - о нет, она по-прежнему была готова разговориться с первым встречным! - просто встречные попадались все реже и реже, а зеркала на стенах съемных комнат - чаще и чаще… Орден Магов она постепенно покинула. Учеба оказалась заброшена, и из-за этого стали проявляться старые фокусы - вроде дрожащей посуды и разбросанной бумаги. Чарли все меньше контролировала себя. Голос матери, который прежде ограждал ее эмоции и не давал им выплеснуться, исчез. А может дело было в том, что Чарли было уже наплевать на все попытки самоограничения – просто не хватало душевных сил. Спустя три года после смерти матери Чарли обосновалась в Трущобах. Ее жизнь обрела некую стабильность, она уже меньше кочевала, почва все реже уходила у нее из-под ног. Она стала чаще заглядывать к отцу и братьям - не просто, чтобы попросить денег, как раньше, но проведать и узнать, как у них идут дела. До этого единственным способом связи между ними были письма. Отец пытался вручить Чарли коммуникатор, но она решительно либо игнорировала его звонки, либо «случайно» разбивала, теряла, отдавала попавшимся на глаза бродягам... На протестующие ругательства братьев и отца она молчала, и лишь однажды пробормотала, что-то вроде «Я не хочу делиться собой через ЭТО. ЭТО поглощает меня, ничего не давая взамен». Ни братья, ни отец так толком и не поняли предъявленное объяснение, но, в конце концов, согласились и на письма, которые, в отличие от телефонных разговоров с девушкой, просто переливались всеми красками чувств и эмоций. Так что когда она стала чаще навещать их, и даже провела в отеческом доме пару ночей, они радостно восприняли эту перемену как постепенное возвращение в нормальное состояние. Но их надежды были ложными. Теперь это и являлось ее нормальным состоянием – нестабильность, неуверенность, грусть и порой отчаяние. Все реже и реже она называла себя тем бархатным именем Шарлотта, что выбрала мать, и все чаще и чаще - Чарли, колко и шершаво. Свое двадцатитрехлетие она праздновала одна. Пять лет. Почти пять лет прошло - странно, время течет так быстро, в этом возрасте ее братья уже успешно работали на Орден, а она...? Строчит музыку, а потом беспощадно сжигает только что написанные манускрипты? Ходит в библиотеку, но даже и помыслить не может о покупке книги - это же дополнительная тяжесть при очередном переезде... Печально, но... разве ее это не устраивает? Она перетряхнула содержимое сумки - завтра предстоял очередной переезд. Провела рукой по крепкому кожаному футляру скрипки - подарок отца, совсем новый и как раз пригодился. Старый, тряпичный футляр лежал на полу - она нагнулась и запустила руку в карман - проверить, не оставлена ли там канифоль - она ведь сейчас дорогая, достать негде - но вместо этого ее пальцы наткнулись на нечто другое. Она в недоумении села, держа в руках изрядно помятую коробочку со стертыми углами, усердно стараясь припомнить, что это и как оно сюда попало. Подозрения о бомбе отметались сразу как безосновательные и смешные. Для телефона - слишком маленькая, для кольца - слишком большая... и тут она вспомнила. Чарли медленно поставила коробочку на стол и осторожно сняла крышку. Флакон был на месте, и даже более того - был абсолютно целым. Она аккуратно достала его и повертела в руках. Жаль, что она совершенно не знает, что это - мать не успела оставить указаний... хотя... Она еще раз оглядела коробочку. Вроде ничего нет. Флакон мирно поблескивал на столе. Девушка отложила коробку и уставилась на него, в задумчивости вертя на пальце кольцо, подаренное некогда вместе со флаконом. Просидев так добрых полчаса, она, наконец-то, решилась открыть крышечку, но как только пробка вылетела из бутылочки, девушку окатило прохладой, и давно знакомый голос произнес: "Выпей, девочка моя, это мой последний, и от этого самый драгоценный подарок... Ты так давно хотела этого..." -МАМА!!!- завопила Чарли, вскакивая со стула, - МАМА, ГДЕ ТЫ? - но никто не ответил ей. Девушка быстро оглянулась, схватила со стола флакон и одним глотком выпила всю жидкость, до дна. Она была тягучей и теплой, но вкуса как такового почти не имела... “Хотя, разве это не то яблочное повидло, которое мама так часто готовила?» Это было последней мыслью Чарли перед тем, как без сознания повалиться на кровать. На следующий день она проснулась, как ни в чем ни бывало, и только увидев пустую бутылочку вспомнила, что же произошло вчера. С нетерпением подбежав к зеркалу, она не увидела никаких изменений. Спешно достав скрипку, она провела смычком по струнам, а потом сыграла простенькую гамму – нет, ее игра осталась на прежнем уровне. В смятении она оглянулась вокруг, и только сейчас заметила, что синий камень на кольце стал как будто ярче. Девушка сняла украшение и поднесла его поближе, чтобы получше рассмотреть. И вправду, камень светился, но помимо этого он как будто стал еще и теплее. Чарли провела пальцем по гладкой поверхности, зачарованно глядя на кольцо, а затем, сама себя не контролируя, поднесла его к губам и поцеловала. По ее небу и горлу прокатилась горячая волна, губы раскрылись, непроизвольно глотая воздух. Девушка вскочила, схватившись за шею руками, и вновь подбежала к зеркалу. Ее глаза будто стали ярче, а волосы стали излучать слабое золотое свечение. Судорожно вздохнув, Чарли закрыла глаза, постепенно понимая суть материнского подарка. То, что она всегда желала... «Мама, научи меня петь так же красиво, как и ты!» Чарли глубоко вдохнула и запела, с ужасом и счастьем слыша совсем не свой собственный голос. Голос... Так вот оно, самое драгоценное. Слезы заструились по щекам девушки, не давая ей петь дальше, и она повалилась на пол, сотрясаясь от рыданий. Теперь о свиданиях с отцом и братьями не было и речи. Так Чарли и поступила, написав всем троим, что причину собственного отчуждения объяснить не может. Они восприняли это вполне сдержанно – ответили так же письмом, хотя могли вполне вломиться в ее новую съемную комнату, требуя оправданий. Отец прислал какой-то кусочек пластика, который назвал кредитной картой и написал, что деньги теперь девушка сможет получать через нее. Еще он взялся оплачивать членство дочери в Библиотеке Орденов, тем самым давая ей доступ к книгам. С тех пор прошел год – и этот год стал для девушки пиком затворничества. Она неделями не выходила из дома, музицируя и читая, и выбиралась на улицу лишь для того, чтобы сходить за новыми книгами или продуктами. Из-за подобного образа жизни ее стали чаще гнать из квартир, аргументируя это чрезвычайной шумностью и недовольством других постояльцев. Чарли послушно выслушивала все это, собирала вещи и перебиралась на новое место. Говорить она стала гораздо меньше – чтобы беречь голос, хотя в этом и не было особой надобности: голос матери проявлялся лишь тогда, когда она подносила подаренное кольцо к губам, да и пока эффект держался недолго – сперва это были несколько минут, но благодаря усилиям, потраченным девушкой на его развитие, он стал держаться около часа. Но пару раз бывало и такое, что голос проявлялся абсолютно произвольно, и именно поэтому девушка избегала чрезмерных появлений на улице, а уж если выходить и приходилось, то старалась как можно меньше разговаривать с прохожими. Она по-прежнему писала письма отцу и братьям – раз в неделю каждому, а то и по два – хотя писать особо было и не о чем. Наверное, это заменяло девушке недостаток разговоров в реальной жизни, но она никогда не задумывалась об этом. Такова ее жизнь была до последнего момента...
Комментарии: Наверняка возник вопрос, откуда у матери Чарли подобный голос и почему она так внезапно скончалась... или же попросту исчезла! Дело в том, что Клоя была не простым человеком, как нетрудно догадаться. Точнее, она была человеком, но в ней текла кровь еще одного существа – древнего, почти легендарного существа – сирены. Принято считать сирен существами с изящным женским телом и острыми когтями, а так же обладательницами невообразимо прекрасного голоса, которым они заманивали беспечных путников, чтобы потом полакомиться человеченкой. Местом обитания сирен были скалы посреди моря – идеальное по своей неприступности и мифичности. Но поэтому это и считается легендой, чтобы не быть полностью правдой. Да, сирены существовали, но не было у них вовсе тех ужасных когтей, которые им приписывались. В действительности сирены никак не отличались от обычных человеческих девушек. Единственная правда в легенде - это их невыразимо чарующий голос, да и, пожалуй, некоторое тяготение к водоемам. Сирены живут не дольше обычного человеческого срока и могут принести потомство при скрещивании почти с любыми расами. И тут самое интересное, а точнее – причина, по которой о сиренах известно так мало и они находятся на грани вымирания. Дар сирены – ее голос – передается по женской линии, старшей девочке в семье. Если у сирены не рождается ребенка женского пола, то ее дар погибает вместе с ней. В день совершеннолетия дочери сирена обязана извлечь из себя голос и передать его какой-нибудь жидкости или предмету, который можно поглотить. Так же на первые сроки женщина передает своей наследнице предмет, благодаря которому новорожденная сирена сможет управлять своим даром. На следующий день после этого сирены погибают – превращаются в воду. Именно поэтому многие сирены в свой последний день уходят к водоему – чтобы просто слиться с вожделенной стихией...
Статисты: Отец, братья.
Как вы нас нашли? Пригласили составить компанию =) Ты не познаешь всю свою силу до тех пор, пока быть сильным не останется единственным способом выжить.
Сообщение отредактировал Чарли - Четверг, 18.08.2011, 13:57
Действительно, если бы последнего спойлера не было, вопросов было бы гораздо больше. В целом, мне все понравилось. Покоробило только это:
Quote (Чарли)
Потому что на следующий день Клоя отправилась на озеро со стиркой и не вернулась. На берегу нашли лишь корзину с бельем, да ее башмаки.
Современный город. "Тайд", "Ариэль", "МИФ универсал" и стиральные машинки в каждой семье. Я понимаю, что матери нужен был предлог, чтобы отправиться к воде, но... какой-то он уж совсем безыскусный, этот предлог. Оо. "Милый, я пойду к Москва-реке белье простирну". О.о
Джейден, Спасибо большое) Я рада, что вам понравилось, не смотря на большой объем текста))
Да, действительно, я немного забылась))) исправила. Чтобы вам не перечитывать все целиком, вот, исправленный абзац под спойлером:
Это был последний день, когда Чарли видела свою мать живой. Потому что на следующий день Клоя исчезла. Каллахан, разумеется, организовал поиски горячо любимой супруги, и вскоре они оправдали себя, но совсем не в той степени, как того хотелось обеспокоенной семье. На берегу близлежайшего озера нашли ее одежду да ее башмаки. С этого момента все переменилось. Ничто уже больше не было прежним, и в первую очередь - сама Чарли.
Теперь, правда, немного походит на то, что ее мать утопилась, но это в целом не должно бросаться в глаза - Чарли все равно будет говорить, что ее мать умерла - ей в это легче поверить, чем в то, что Клоя наложила на себя руки. Ты не познаешь всю свою силу до тех пор, пока быть сильным не останется единственным способом выжить.
