Ресурс временно закрыт.
Писать ни на форуме, ни в комментариях нельзя, но все материалы все еще доступны для просмотра.
Новый сезон игры будет проходить на другом сайте. Встречайте новое развитие сеттинга МЦН!
Если вы хотите узнать тайны прошлого темного мира, увидеть времена, когда планета еще не была окутана покровом темных туч и ощутить атмосферу средневековья - присоединяйтесь к нам!
Центр мира, в прямом смысле этого слова. Квартал, распростёршийся прямо под ногами здания Совета всех Трёх Великих Домов. Мир, олицетворяющий себя по внешнему лоску и глянцевому сиянию. Но самые яркие кадры скрываются отнюдь не здесь, не на поверхности повседневных дел и цветастых фасадов, открытых яркими прожекторами неоновых вывесок. А в пронизывающих весь квартал маленьких улочках. Что же может быть интересного в них? Эти вечно грязные и заплёванные тротуары, захламлённые тупики, мусорные баки с горкой живописных отходов вокруг? Или эти спешащие персоны, мнящие себя царями мира? Бедность, что становится ясна как только яркие огни центральных улиц окажутся за спиной? Или проносящиеся на диких скоростях машины, что потчуют неизменно грязным душем всех, кто был в неосмотрительной близости от дороги? А может, та самая атмосфера вечного безразличия к судьбам, запертым в этом сером квартале, буквально сгорающих от безысходности в неумолимом жерле правительственного аппарата? Что можно найти хорошего на плохо освещённых улицах, кроме горстки безликой шпаны в тёмном переулке или чадящего смрадом мусорного бака, доверху наполненного отходами и перегородившего проход? Кто вообще стремится на эти улицы, кажется, всецело состоящие из всепроникающего ледяного дождя и продуктов разложения, загадочно мерцающих в неярком тлене далёкой неоновой рекламы? Когда все стремятся как можно скорее уйти оттуда, при первой же возможности юркнув в ближайшую подвернувшуюся щель, лишь посулившую им эфемерное тепло и уют. Когда каждый стремится с наименьшим количеством перебежек от одного тёплого угла к другому достичь спасительного бастиона собственного дома или квартиры. Минуя сумрак и холод улиц, поскорее оказаться в комфорте привычной обстановки, тёплых объятиях домашнего халата и чашкой обжигающего ладони чая, невероятно бодрящего продрогшие на улице кости, успокаивающего и дарящего покой и умиротворение домашнего очага, когда даже не хочется выглянуть в окно, ведь тот мрак и смрад остался, кажется, далеко позади. А что творится с другими – забота этих самых других. И лишь в неясных снах придёт чёткое ощущение, что тот царящий на улице холод, лишь на миг выпустивший свою жертву из цепких коготков вечной напряжённости, вновь поселится в согретом домашним уютом сердце, стоит лишь выйти за порог. И вновь утренний будильник разгонит мрачные мысли, что оставят тяжкий осадок, бросающий лишь неясную тень на утреннее настроение.
Но стоит Городу перевалить за ту отметку, когда наступает ночь, как улицы пронизывает собственная жизнь, кажется, отличная от всего того, что привыкли видеть в Городе. Стоит лишь признать, что ночь нависла над этой тёмной обителью неоновой подсветки далёких отсюда реклам и магазинов, как на этих улицах появятся личности, чья репутация оставляет желать лучшего. Ростовщики и контрабандисты, вольные стрелки и сорвиголовы, отчаянно сражающиеся за выживание, цепляясь всеми способами за этот мир, дабы не провалиться в пропасть за гранью бедности, и ловкие дельцы, неплохо наращивающие свои капиталы за счёт различного рода махинаций, творящихся под покровом вечной ночи в обход Законов всех Трёх Домов. Но всех их объединяет лишь одно: то, что они не принадлежат ни к одному из великих Домов и по сути своей являются лишь расходным материалом, и что все они – безмолвные служащие теням городских целей.
Ах, это маняще-пьянящее ощущение противоречия. Когда кажется, что жизнь бесценна, но в тот же миг искра стилета из тёмного угла сыграет финальный аккорд чьего-то существования. Когда деньги решают всё, но всемогущая в бутиках и магазинах кредитка оказывается бессильной в луже крови собственного владельца, убитого за приличное пальто или кожаный портфель. Когда твой ржавый клинок решает чью-то судьбу, а через мгновение навсегда застывает в холодной руке своего обладателя, поймавшего губительный поцелуй пистолета. Когда юная прелестница падает жертвой подвыпивших ублюдков, и ничто уже не спасает от суровых штрихов этой непроглядно чёрной действительности, кажется, безрадостного мира нейтралов.
Мира без единого упрёка или осуждения, ибо все осуждения и все упрёки будут слишком оптимистичны по сравнению с реалиями этого места, что по всем законам мира должно быть уже изничтожено этой агрессией и злостью изнутри. Но до сих пор оно скрывается за яркими фасадами магазинов и завлекающей неоновой подсветкой главных улиц, мастерски закрывая глаза горожан на все пороки этого места широкой палитрой всевозможных товаров и развлечений.
Сообщение отредактировал Драхен - Суббота, 11.09.2010, 19:25
«Возможностями…» - будто вырвавшись из головы, слово сильно резануло по глазам невероятно яркой вспышкой… Лишь одно мгновение уберегло ледяного эльфа от возможной гибели под колёсами ревущей машины, пронёсшейся мимо тротуара на дикой скорости, мигом выбив все остатки хмеля из головы ицесильга. Теперь уже заново оглядевшись трезвым взглядом, Драхен понял, что находится отнюдь не в Аркхеме, куда собирался изначально. «Это ж какого демонического гада дёрнуло притащить меня сюда?» - ицесильг в недоумении почесал затылок. Было непонятно, как он оказался в самом центре нейтрального квартала. Величественное здание Совета Трёх уже виднелось из-за невысоких крыш потрёпанных домов, протянувшихся во все стороны от дороги. Немного поразмыслив, Драхен выбрал, как ему казалось, самый краткий путь до дома. Но абсолютно позабыв про нравы местных жителей и тотальную неосвещённость узких улочек и переулков, очень скоро понял, что краткость отнюдь не являлась синонимом безопасности. Оглядевшись, он вновь состроил кислую мину невесёлым мыслям, что упорно рисовали недобрые взгляды из-за каждой подворотни. Хищно сверкающие жаждой лёгкой наживы глаза, казалось, следили за ним из каждого угла, каждая тёмная тень сверкала заточенными когтями стилетов перед тем, как растаять во тьме ближайшего проулка. Лишь относительное хамство поведения и бьющие по глазам одежды пока спасали его от оторопевших на мгновение неясных теней. Но вот когда пройдёт это самое мгновение, что спасало его от ржавого ножа в рёбрах, Драхен не знал. Лишь копились тени вокруг него.
Эфемерные глаза теней наблюдали за наглым шествием чужака, что посмел войти в эти чертоги грязи и смрада нейтралов, ничуть не заботясь о своей сохранности. Не отрывая взглядов, тени выжидали момент, когда чужак покажет своё истинное лицо или же даст слабину, чтобы открыть наиболее уязвимые свои места… Проклятье всем демонам! Кто посмел пощекотать этого франта до моего приказа?
Откуда-то издалека послышались еле слышные удары колокола и сверху упали тени, преградив проход. Быстро оглядевшись, Драхен понял, что угодил в самую банальную западню: его поймали в узком переходе между скверами. Сверху простирался монолит дома, впереди ожидали пара молодчиков в каком-то рванье с ржавыми ножами, позади вырос увесистый бугай с неслабым двуручником наперевес. Надо было срочно на что-то решаться, пока троица сжимала ицесильга в тисках. Мгновение на вхождение в транс, и… Тьму ночи рассеяли яркие вспышки ледяной магии, когда во все стороны полетели толстые еле мерцающие иглы. Заслон спереди был сбит точным попаданием в грудину и, рванувшись прямо по их телам, резвая тень исчезла в очередном переулке, взметнув на прощание широкими полами маркого в ночной мгле плаща. А спустя мгновение дикая гонка на выживание уже переросла в крысиные бега. Жертву в светлом плаще медленно загоняли в тупик. Хотя некоторые заслоны и были пробиты всё теми же иглами или тараном намороженного щита, против стен и незнания квартала Драхен был бессилен. Казалось, что все нейтралы района открыли охоту на одинокого чужака, случайно по глупости попавшего в их негостеприимные трущобы. А охота на мага, казалось, лишь сильнее подстёгивала азарт нападающих. Однако эльф не был обижен. Наоборот, в нём бурлила некая энергия, заставляя мозги работать сразу в нескольких режимах, раскладывая пространство на уже привычные планы. Только теперь все эти планы были зацепками не для мыслей, а для рук и ног. Сознание будто само вытаскивало малозаметные выемки в окружающем пространстве, позволяя ицесильгу не сбавляя темпа, перепрыгивать через невысокие преграды. И хотя он бежал, наугад выбирая направление, он был уверен, что рано или поздно вырвется из этого лабиринта улочек вечной темени. Вывозившись в грязи по уши, оборвав полы цеплявшегося за каждый гвоздь и бак плаща уже выше колен, он самоуверенно свернул в одну из арок, где вдали белел слабый огонёк, мерцающий из-за поворота. Казалось, что ещё чуть-чуть, и он окажется на свободе. Осталось лишь вписаться в угол… Драхен чуть ли не в голос взвыл, когда за мнимым поворотом оказался не спасительный выход, а ниша с одиноким огарком свечи, влепленным в кирпичную выемку. Пробегать чуть ли не весь квартал и так банально попасться на этот огарок в тупике! Позади уже перегородив проход, стояло несколько теней. Яркими искрами мелькали выщербленные клинки и подёрнутые ржавой крошкой ножи в их руках, прямо таки рассыпающиеся в оставленных рваных ранах легионом болезней. Но глаза ледяного эльфа, не глядя на бандитов, безумно метались по всему тупику, лихорадочно отыскивая хоть малейшую лазейку или выступ, с которого можно было бы поудобнее зацепиться за оконные карнизы второго этажа. Тогда бы у него появилась ещё одна возможность сбежать, перепрыгнув стену этого пресловутого тупика. Но ничего спасительного не находилось, а роковое расстояние от теней до его горла, лишь немного прикрытого тканевым воротником изодранного о кривые гвозди и острые углы баков плаща, неуклонно сокращалось. Прикрывшись широкими дверями, они хотели придавить его к противоположной стене словно щитом, лишив всякой подвижности. Почти что в безумии, он оглянулся назад на ту самую кирпичную стену тупика. Прочным бастионом она стояла перед ним, безмолвная и слепая, безразличная к тому, что вскоре должно случиться и чему эта кирпичная кладка должна стать немой свидетельницей. Когда вечная ночь оплачет потерянного сына слезами, что яркой кровью разольются по этим стенам и, пав в грязь, навсегда замолчит невероятной красоты разводами, где уже не будет правды или лжи, а лишь бездыханное тело. «Что?! Ну уж нет! Не позволю!» - мысли Драхена невольно завели собственного обладателя в момент, когда он ясно представил, как его плоть разлетается живописными кусками по этому грязному и пропахшему гнилью тупику. И вновь в нём пробудилось дикое желание взорвать весь этот мир на легионы кусочков, самолично порвав преследовавшие тени. Да и не тенями они были вовсе, а лишь закутанными в тёмные лоскуты и лохмотья людьми, эльфами, вампирами и прочим мелким сбродом, что отчаянно цепляясь за жизнь, стремился хоть на капельку, хоть на мгновение возвыситься засчёт его и без того грязных шмоток и унижения. И вдруг его глаза на мгновение померкли от пронзившей всё существо ицесильга боли. Он вспомнил, как подобно им старался возвыситься, пока был нейтралом, как его постоянно осаждали собственные знакомые единственным аргументом: «Ты – никто и ничто перед Домами! Они даже не посмотрят на тебя как на равного!» Когда хотелось рвать и метать от бессильного осознания собственной немощи и беспомощности, осознания того, что ничто уже не может измениться, и огромная машина общества пожрёт собственное такое трепетное и пылкое «я», оставив лишь бездушную оболочку, безмолвно выполняющую нужды быть убитым во имя чьего-то возвышения… «Что? Что всё это значит?! Я хочу знать, почему… Почему я?! Почему именно меня…» Сила льда оковывала руки мага, кружась вокруг всего тела ицесильга. Готовый вырваться из-под жёсткого контроля, хаотический дар Льда уже ярился мириадами отблесков на каждой грани ледяного осколка, что в изобилии кружились вокруг ицесильга, застывшего на миг-вечность в бездне давно потерянных воспоминаний. Вдруг вынырнувшее из-под закрытых век яркое сияние прорезало тьму тупика, сконцентрировавшись в нескольких толстых иглах-булавах, с громким треском застыло, глубоко вонзившись в плоть кирпичной кладки. И вновь эльф уже стремительно удирал по карнизам и стелился по стенам над неширокими выступами. Соскользнуть или провалиться обратно в лабиринт неосвещённых улочек или словить нечто похуже ножа как-то совсем не хотелось. К тому же, со своей незначительной высоты ицесильг всё же смог разглядеть яркие пятна мигающих рекламными вывесками магазинов. Значит, такая эфемерная минуту назад свобода уже почти была им достигнута. И осталось лишь без особых потерь выбраться на оживлённые проспекты. «Интересно, а как там на меня посмотрят? Я же вывозился в этих подворотнях до самых ушей…» - ехидные мысли не желали оставлять многострадальную голову ледяного эльфа. Но о душе или ведре воды он решил поразмыслить потом. А впечатавшийся в стену рядом с эльфиком булыжник заставил его поторопиться, дав ясно понять, что погоня ещё не окончена. «Видимо, у нейтралов и правда проблемы с деньгами…» подумал Драхен, ныряя в темноту проулка.
Но каким бы ловким или проворным ни был человек, эльф или любой другой, каким бы мастерством не обладал, всегда находится место случаю и, кажется, самой невероятно нелепой случайности. А в соседстве с обладанием магического понимания, эти случайности происходят гораздо чаще, чем с другими, у кого этого дара нет. Как бы приводя в равновесие всё происходящее в мире, где течение истории непоколебимо и всегда гонит вперёд всех, кто даже не замечает всего этого. Именно так размышлял Драхен, где на самом (не настолько глубоком) дне его зажало осколком лопнувшего после того самого прыжка с высоты канализационного люка. Неизвестно каким образом лопнул тот пресловутый люк, что разлетевшись на острые достаточно внушительные осколки, вонзился в канализационный грунт, больно прижав и расцарапав ногу. Теперь, коротая время за медленно разрастающимся куском льда, вытаскивающим осколок, ицесильг предался вольным размышлениям. В совсем чёрное канализационное пространство пробивался хоть и едва различимый, но достаточный для глаз Драхена свет. Тихо сыпавшаяся тьма прерывалась изредка капающими звуками, что смачно разбивались о столь же чёрную поверхность. Медленное по причине горевшей от близости боли в ноге разрастание льда прекратилось, навсегда застыв с зажатым в своём лоне большим осколком металлического люка. Вставать было очень больно, но всё же было необходимо подняться и вылезти из этого невольного узилища, что бы ни встретило его наверху. Некий азарт от бывшего приключения совсем угас от ощущения ноющей в колене боли. «Хм, а сколько времени прошло?» - первая мысль не заставила себя ждать, зажжённая, казалось, резко изменившейся обстановкой окружающих трущоб: серый еле видный свет заливал серые же улочки. И даже не особо заметен весь тот путавшийся ещё несколько часов назад под ногами мусор. И даже сама атмосфера будто изменилась на несколько более серую, обычную и невзрачную обстановку обыденности. Запросто выйдя из серых подворотен, ицесильг, прихрамывая, отправился домой, вполне заслуженно избегая оживлённых мест.
- Точно! – воскликнул ицесильг. Его возглас отразился от стен, распугав кошек. – Заклинатели. Вампиресса шикнула на него. Они вышли на узкую полуосвещённую улицу второго или уже третьего ряда торговли. На многих витринах были толстые и не очень решётки, а в дверях – здоровые и небритые бугаи. «Охранник» - мелькнуло на полустёртой бирочке, нацепленной на карман. - Точно. Я вспомнил. Заклинатели. – кажется, не обращая внимания на окружение, ицесильг был поглощён идеей. – Мои дяди, братья Эльди, были заклинателями льда в цирке. И, подойдя к стене почти вплотную, попытался как можно нежнее оторвать истлевшую афишу. Клэр наблюдала за его попыткой почти что в умилении, а когда в его руках появился вожделенный кусок посеревшей бумаги с надписью «Эльди… загадочно», написанной разным шрифтом, предложила поспрашивать местную «элиту». - Ты думаешь, это сработает? - А ты сам сейчас узнаешь. – кивнула она за спину ицесильга. От дверного косяка отделился невысокий кусок, что ковыляющим вразвалочку шагом явно направлялся к новоприбывшим с целью «надавать по щщам» за расхищение общественного имущества.
Вот только не ожидал он, что в числе новоприбывших окажется тренированный боец, прячущийся за маской хрупкой дамы. Приложившись к стене упитанной, но небритой мордой, и ощутив все «щщи» на своей шкуре, он тихо поскуливал в руках вампирессы, чьи коготки впивались в загривок незадачливого «стража правопорядка».
Сообщение отредактировал Драхен - Четверг, 30.09.2010, 21:54
- Ты думаешь, это сработает? Вопрос был, по мнению вампирессы, глупым. А как иначе? Вспоминая бурное детство, но испытывая при этом не отвращение, а какую-то лихую радость, Клэр бросила эльфу: - А ты сам сейчас узнаешь, - и уже через секунду вампиресса с удовольствием хрякнула подоспевшего борова харей в кирпичную стену. Это было приятно - это было тем, чего иногда не хватало на службе секретаря и домработницы. Иногда, к счастью. - Ну что, - спросила Клэр пронзительным шепотом, склонясь к уху бугая, - сучонок, не на таких нарвался, а? Будешь сотрудничать, - это звучало, как утверждение, - с этим вот господином, понял, поганец? Язык трущоб, простой и понятный, ясно отражающий иерархию силы - кто кого держит за какую часть тела и что может с этим сделать. Сейчас Клэр держала собеседника, что называется, за глотку, и имела право творить все, что вздумается. Однако, в любом случае - всегда надо делать... Одна рука отклоняется назад и еще раз смачно припечатывает быка к стенке, потом одним движением разворачивает - лицо в лицо, ангельская красота дьявольски похожего на человеческое лица вампира к разбитой, в кровоподтеках и синяках, физиономии человека - и два клинка, вспарывая воротник рубахи и взрезая кожу шеи, два кинжала двумя серебристыми молниями оказываются у глотки. Всегда надо напоминать. - Я могу тебя убить, - ласково пропела Клэр, - но могу и что похуже. И с этими словами она неласково завершила серию убедительных демонстраций превосходства ударом коленом в пах. Боров хрюкнул и завалился на бок. - Ваши вопросы, - обратилась удовлетворенная проделанной работой вампиресса к Драхену. ...А Ночь - то синий и черный цвета. Ночь - тишина, поэзия и любовь. То тени, танцующие меж голых стволов, То переменчивость. То судьба, то свобода. То маски, и серебро, и двоякость, То кровь; то прощенье; То незримая песня инстинктов.
Допрашивать «охранника» было не то, чтобы интересно, но занимательно. Хотя Драхену показалось, что Клэр это было безумно интересно. Столько эффекта – и весь этот водопад, изливающийся на неповоротливого борова. Столкновения с кирпичной стеной лишь оттеняли строгую красоту Клэр в неярком свете, а уверенные движения и захваты… Ими можно было любоваться. Но выбить что-то связное из борова не удалось. Единственное, чем он оказался полезен – так это адрес старьёвщика, чья каморка находилась за магазином зелени на углу. Проходя мимо витрины магазина, он ощутил нечто странное, будто игла болезненных воспоминаний уже вгрызалась в его виски. Старые решётки, украшенные художественными отворотами в форме листьев, неяркий свет, освещающий лишь зелень и фрукты по ту сторону витрины. Выцветшие доски синтезированного дерева, пыль, таящаяся в углах… Нечто знакомое, но откуда? И почему руки невольно дёрнулись в пространство? Уж не в поисках давно забытого ощущения, чтобы вытереть пыль, кажется, уже позабытой и изъеденной тряпкой? Но неясные образы прошлого, уже выстраивающиеся в последовательность, были разогнаны поворотом за угол. И позабыты снова, как только взгляд скользнул по шероховатой кирпичной стене, а не гладкому стеклу. - Не споткнись. – услышал ицесильг негромкое восклицание своей боевой спутницы.
- Его тоже призвать к сотрудничеству? – азарт в глазах вампирессы сверкал лукавым огоньком воспоминаний, явно приятных. - Ну… Может сам согласится. – неопределённо ответил эльф, водя глазами по фасаду неопрятного здания, кажется заплёванного от фундамента до крыши. «Всё в ваших руках» - как бы говорил он. Приглядевшись, они отыскали контуры невысокого дверного проёма. - Ни одного опознавательного знака. Может, закрыто? – заключил ицесильг. - Да ладно. Сейчас сделаем открытым всегда. – заверила его Клэр. – Только спрячься на миг. Прислонившись к стене чуть в стороне, эльф наблюдал как вампиресса, поправив причёску и томно оглядевшись, направилась к дверке. Драхену даже показалось, что он услышал цоканье каблучков по выщербленному тротуару. - Есть кто-нибудь здесь? – окликнула она, стучась в дверку. Через несколько мгновений оттуда послышалась некая возня, затем пристальный лучик дверного глазка метнулся по сторонам, и заскрипела отворяемая на крохотную щёлку дверь. - Чего надо? – осведомился сипящий старческий голос. Будто старый клавесин скрипел ненастроенными ладами. Лишь многочисленные дверные цепочки звенели не в такт. - Мне сказали, что здесь можно найти много интересного. - Смотря что вас интересует. – голос, уже попавший под обольстительные чары, усиленные полумраком и соблазном девичьей фигуры, немного залоснился. - Меня интересуют всякие старинные вещи. И мне очень советовали посетить ваш салон. Вы ведь антиквар? Такими глазами можно было бы метать молнии. Но сейчас они излучали настолько соблазнительную притягательность, что ни один уважающий себя мужчина не захотел бы избавиться от их чарующего плена. Владелец двери быстро растворился за щелчками открываемых замков и снимаемых цепочек. Махнув эльфу, она знаком велела ему быстро двигаться за ней, не дав закрыться двери. Наконец щелчки прекратились, и мрачная улочка озарилась мягким свечением, льющимся из дверного проёма, выхватывая очертания вампирессы. Чуть опираясь на подставленную руку, она вошла внутрь. Эльф кинулся за ней. Но был чуть ли не сбит тем самым стариком, что буквально вылетел из двери, сверкая лысиной. Внутри слышались какие-то звуки, будто на пол посыпались книги. - Артон, фас! – закричал старик. Послышался выстрел, затем ещё один. - Э, тормози, тормози всех! – крикнул ицесильг. Однако старик пытался вырваться из захватов эльфа. На что пришлось шмякнуть его об стену и втащить в дверь. Внутри оказалось ненамного светлее, чем на улице. Снова выстрел! Взгляд Драхена метался по сторонам, но нагромождения всякого хлама скрывали источник шума и выстрелов. Старик в руках вскрикнул, но ицесильг не обратил на него никакого внимания. Обойдя стол с наваленными горой книгами, эльф увидел как вампиресса, держа за морду какую-то псину в металлических заплатах, постепенно усеивала стену следами от пуль. Используя проклятия воздуха, Драхен шоковой заморозкой сковал механизмы псины. Воздух позволил проникнуть в самые дальние уголки механического охранника, а магия льда обесточила портативную батарею движущего механизма. Робот безвольной кучей повалился на пол. Клэр с остервенением двинулась на старика. Клыки хищно сверкали в жутком оскале. Тот невольно ретировался за спину ицесильга. - Я его порву! – выкрикнула она. «Идеальный настрой. Осталось лишь дотянуть старикана до конца беседы.» - Забирайте… Забирайте всё! Только не трогайте меня! Я всё отдам! Чего вам вообще надо? – вскрикивал старик. По морщинистому лицу текли слёзы безысходности. - Не торопи коней, папаша. – голос ицесильга не предполагал к хрипоте, басу или каким-то мотивам нейтралов, но тем более зловещим (как ему показалось) он был. – Нам нужна информация. Клэр пока ушла проверить дверь, чтобы не прерывать беседу внезапными вторжениями. Ицесильг, решив использовать свои не самые внушительные параметры, посадил старика на стул, а сам навис над ним. - Если расскажешь всё верно – мы уйдём, и ты сможешь забыть нас как страшный сон. Только не ошибись, а то живо станешь прахом на её клыках. – и он будто вскользь мотнул головой в сторону ушедшей Клэр. - Я всё расскажу. – оживился старик, всем своим видом выражая желание сотрудничать. – Но что могло привести вас ко мне, скромному и незаметному собирателю хлама? - Люди считают хламом всё, что не годится им прямо сейчас. – было неизвестно, насколько хитрым окажется старикан, но выбирать не приходилось. – Нас интересует история. – эльф достал кусочек не так давно бережно отодранный от стены. – Расскажи мне всё, что знаешь об этом. С этими словами Драхен протянул сидящему на стуле кусок афиши. Мгновение, ещё одно, ещё… Вдруг старик посмотрел прямо в лицо ицесильга и разразится такой словоохотливостью, будто узнал старого друга: - Мистер Эльди?! Простите, что не узнал вас раньше. Понимаю все ваши действия, все они заслужены мной в несомненной мере. И вы ещё пожалели меня. Ещё раз простите, что не узнал вас. - Стой, ты знаешь меня? О ком ты говоришь? – невероятная догадка о немыслимой удаче пронзила его мозг, заставив опереться о стол. - Да-да, конечно! Это же вы! Мистер Эльди, ну разве вы не помните? Простите, что не узнал вас сразу, глаза всё чаще подводят меня. Позвольте мне встать, и тогда я верну вам оставленное вами. Точно! Осталось лишь не упустить момент. Кивком головы эльф разрешил старику подняться. Тем более, что за отгородившим их от входа стеллажом притаилась Клэр. Но старик будто и не думал обманывать их. Ему казалось, что он знал их, по крайней мере – ицесильга. Резво проковыляв за стойку и закопавшись в ящичках старого и невероятно пыльного комода на мгновение, старик вынырнул из-под заваленного непонятно чем прилавка с каким-то некрупным свёртком. Отфыркиваясь от облачков пыли, старьёвщик протянул его эльфу. - Вот! – победно объявил он, держа в трясущихся руках нечто явно тяжёлое, старик воззрился на ицесильга. – Простите, но сделка сорвалась. Он даже не пришёл, чтобы осмотреть его. Наверно, что-то случилось. Но я сохранил его для вас. Все эти годы я был уверен, что вы заберёте его. Я не верил ничьим слухам… Подоспевшая Клэр выхватила из клонящихся вперёд старческих рук свёрток и осторожно осмотрев, развернула. В её руках оказалась круглая кристаллическая пластина. Прозрачные бесцветные грани играли в неярком свете запылённой лампочки, вырезанные по краям руны шли стройными рядами к центру, прячась под массивной мордой… У ицесильга перехватило дыхание. С кристаллической пластины на него смотрел сам Дракон, символ и покровитель его рода, что встречался на каждом краеугольном изгибе жизни Драхена. Это было действительно непредсказуемым подарком судьбы. «Как та книга.» - мелькнуло в голове, и головоломка стала выстраиваться в некое подобие порядка. «Книга, пластина, афиша…» - Скажите, у вас не осталось афиши, чей кусок я показывал вам? На что через несколько минут и резвых ковыляний старика по комнате получил хоть и пожелтевший, но вполне сносный лист афиши, где красовались 2 эльфа на фоне крупных снежинок. В их руках были изображены какие-то многогранные пузыри, а с рук свисали сосульки. На выцветшем по краям листе ещё можно было различать оттенки синего и белого. Какая-то врождённая совесть мешала ицесильгу пользоваться стариком и дальше. Он чувствовал себя даже обязанным этому морщинистому нейтралу, что преподнёс ему поистине подарок судьбы. И этот подарок совсем не хотелось терять. Поэтому Драхен решил, что для первого раза хватит. Вернув жизнь процессам внутри пса – единственного охранника, он направился к выходу.
Старик всё рассыпался в извинениях, что не узнал эльфа сразу, и благодарил за возвращение своего пса к жизни. Запрятав ледяную пластину под куртку, Драхен уже направился к выходу с этих странных улочек, не подчиняющихся ничьим законам, как путь преградили 3 массивные фигуры. Битый «охранник» решил отыграться за перенесённое от рук чужаков унижение.
Описание: на афише красуются 2 длинноухих эльфа с синеватым оттенком кожи. В руках у обоих сферы льда и сосульки. На заднем фоне - шатёр и очертания снежинок. Перед заклинателями - красочная надпись "Братья Эльди - Великие Заклинатели Льда" и прочая чушь в духе афиш (описания, даты и стоимость билетов).
Сама афиша представляет собой остатки представления, проходившем в цирке. Братья Эльди - заклинатели Льда, имели определённый успех. Но в момент исчезновения всех ицесильгов они также пропали неизвестно куда. За билеты на несколько представлений пришлось вернуть деньги.
Сообщение отредактировал Драхен - Понедельник, 04.10.2010, 23:01
Пока продолжалось все это дело с добычей афиши, и потом, когда Драхен встретил какого-то старика, признавшего в нем "Эльди", Клэр в основном помалкивала, делая необходимую работу - сходить посмотреть, постоять за спиной, послушать, запомнить. Отчасти, было скучновато. Но вот - скука обещала долго жить. На улице их с ицесильгом ждала самая настоящая засада. Зассада, если говорить по-уличному. Трое. Боровы. Сильные, слаженно действующие, нахальные, уверенные в себе. Весьма возможно, проинформированные о ее навыках и зубках. Так. Ицесильг помощник сомнительный, сомнительнее мастера, так что действовать должна она. Пара уверенных шагов вперед, обгоняя и закрывая "снежного", руки на бедра, легко, элегантно, и главное - поближе к пистолету и кинжалам. Оценивающий взгляд. - Вы чего-то потеряли, мальчики? В меру нагло и уверенно. В меру спокойно. Готовая ко всему.
Ссори за короткий пост.
...А Ночь - то синий и черный цвета. Ночь - тишина, поэзия и любовь. То тени, танцующие меж голых стволов, То переменчивость. То судьба, то свобода. То маски, и серебро, и двоякость, То кровь; то прощенье; То незримая песня инстинктов.
Трое против двоих. Не самое честное противостояние. А если мерить по габаритам – то «охранники» обладали явным перевесом. Даже улочка с выставленными на неё лотками казалась им маловата. Двое стояли спереди, чуть закрывая третьего. Плечи всех нервно ходили, явно предвещая кулачную потасовку, к которой всяческими намёками подтягивалось время. Клэр излучала уверенность, чёткость действий прослеживалась в движениях её тела, а чуть насмешливый тон ничуть не убавил респектабельности. Плавно и мягко руки легли на линию пояса и чуть ниже, отчего комплект убийцы будто сам запросился в руки, такие изящные и смертоносные. Мгновение… Мысль прошла по телу, скользя разрядами эмоций по обострившимся нервным окончаниям. Бугаи рванули вперёд с криками и дикой матершиной, общий смысл которых был «убью» или «пакалечу». Точный выстрел из рук вампирессы угодил прямо в шею первого, стальной молнией прочертив глубокий порез по горлу. С дикими хрипами тот повалился на землю, прямо под ноги собратьям. Чуть пригнувшись, Клэр легко опрокинула второго, одним ударом бросая борова на землю. Изящный сапожок с острым каблуком на мгновение застыл над грудиной поверженного, через миг уже вспарывая кожу и проламывая кости. Ещё один точный удар кинжала по горлу довершил жизнь неудачливого нейтрала. Раздался выстрел, и ночной воздух разрезало дешёвым порохом. Острый запах заставил отвлечься от уничтожения противника, и Клэр увидела как бледный эльф, опрокидывая торговый лоток, падает, а последний боров, прихрамывая, удирает прочь.
В момент, когда Клэр увлеклась кромсанием второго, третий выхватил пистолет и направил прямо на неё. Драхен, метнув несколько игл, попытался выбить пистолет из рук борова. Но попал лишь в саму руку. Взвизгнув от боли и перекидывая пистолет в другую руку, неудачливый бандит направил дуло пистолета прямо на эльфа. Удар… Или то был взрыв, а может его выстрел произвёл столько шума. Тело эльфа снова пронзило болью. Но теперь боль, казалось, была всепоглощающей. Нервные окончания гудели в нестерпимом напряжении. Мир стремительно расплывался перед глазами. Мгновение…
Он снова был во тьме. Вокруг было тихо, ни единого шороха или движения. Казалось, что время застыло, оно будто завивалось вокруг его тела, струилось между волосами, играло яркими бликами на ресницах. Внезапно свечение стало ярче. Из тёмной пустоты возник какой-то знак, затем ещё один, и ещё, и ещё… Знаки то приближались, то отдалялись. Знаки, руны, буквы, цыфры… Некоторые становились далёкими звёздами, другие ярко пылали перед глазами. Их тепло можно было ощутить руками… Постепенно из мириадов знаков сложился большой круг. Руны вновь пришли в движение, пустившись теперь вдоль круга. Постепенно они разделялись на части и вновь становились единым целым. Вдруг в центре возникло нестерпимо яркое свечение. В прорыве тьмы блеснули снега…
Величественная Крепость предстала перед взором. На закате она была расцвечена во все цвета лазури. Далеко позади Крепости плескался брат-Океан, принося неспешные волны на исколотый берег. И снежная пустыня вокруг. Величавый Дракон парит над Крепостью, взирая на своих подданных, благостно вспоминая эти времена… Но неужели они – уже некогда прошедшее? Не верится, ведь вижу это сейчас. Круг закончил движение. Кольца рун перестали вращаться, заняв чёткое положение. Драхен вновь вернулся во тьму – прорыв во тьме завершился. Но что-то изменилось. Руны круга теперь можно было читать. Слова… слова… былое… Память…
Да, теперь он вспомнил. Воспоминания, потоками кружившиеся вокруг него, выстраивались в чёткую последовательность его памяти. Хронология его жизни выстраивалась в линию, заполняя пустующие места образами, чувствами, переживаниями. Ицесильг будто заново переживал момент, когда он вставал на своё законное место. Да, он вспомнил, теперь он вспомнил всю жизнь. Прошлое вернулось к нему. Вот только ни триумфа, ни радости он не испытал.
Он сам был той причиной, из-за которой потерял память. Что-то в голове щёлкнуло, и он понял, что всё то время, пока, как ему казалось, искал свою память, на самом деле убегал от неё, пытаясь как можно дольше не вспоминать былое. Момент ссоры встал перед глазами, словно он вновь участвовал в нём: - Ты хотя бы понимаешь, что мы заботимся о тебе? – невысокая полная эльфийка стояла перед ним, уперев руки в бока. - И поэтому сваливаете в Руины? На верную смерть? - Да что толку ты ему всё разжёвываешь…
И далее, и далее… Пока канва образов не превратилась в то, чем и должна была быть – памятью.
На миг Клэр показалось, что эльфа убили. Но обыскав место предполагаемого попадания пули, она увидела разбитый кристаллический круг, что острым краем лишь чиркнул по телу. Крови почти не было, однако эльф не приходил в сознание. Внезапно с резким вдохом, будто выныривая из-под воды, ицесильг очнулся. Клэр помогла ему подняться.
...А Ночь - то синий и черный цвета. Ночь - тишина, поэзия и любовь. То тени, танцующие меж голых стволов, То переменчивость. То судьба, то свобода. То маски, и серебро, и двоякость, То кровь; то прощенье; То незримая песня инстинктов.
Некоторые из этих улочек, обшарпанных и скудно освещенных, прячущихся глубоко за яркими фасадами Торгового квартала, некоторые из неприветливых дворов, где гуляют одни только сквозняки, в детстве были для Оливера Берке запретной зоной. Они представлялись ему таким же жутковатым потусторонним миром, каким видятся горожанам Пустоши. Шпана в родном дворе и окрестностях казалась ему тогда чем-то обыденным и безобидным в сравнении с ужасами запретных улиц, о которых наперебой рассказывали мальчишки. Привирали, конечно, и некоторые их байки были откровенно бредовыми, преисполненными абсурдных, но весьма кровавых подробностей. И все равно весь квартал знал, куда лучше не соваться на ночь глядя. А еще лучше - вообще не соваться. А сейчас Масло шагал по этим самым улицам, зная, что едва ли встретит кого-то опаснее себя самого. После многих жизни в Руинах мрачная слава этих закоулков казалась комичной, смехотворной. Немногие встречные прохожие реагировали на появление увешанного костями, позвякивающего монетами на шляпе человека с винтовкой за плечом и огромной пузатой сумкой в руке почти панически, спешили скорее свернуть в какой-нибудь переулок, быстрее пройти мимо, убраться с дороги. Гнусная морось с угрюмых небес по-прежнему преследовала Друга Ворон по пятам, но под козырьком подъезда удалось найти сухой окурок. Тщательно обтерев его пальцами, чтобы отбить смрадную вонь Города, стрелок привычным неуловимым жестом выудил из кармана зажигалку. Зажигалка эта, добытая у какого-то неосторожного искателя, много лет служила Пасынку Пустошей верой и правдой, и неведомое топливо, питавшее ее, даже не думало заканчиваться. Технологии... Удалецки прокрутив зажигалку в пальцах, Масло щелкнул механизмом, выпуская на волю робкий сизый язычок пламени, бережно закрыл и спрятал драгоценный трофей и от души затянулся. Зажрались эти твари городские, докуривать и докуривать еще, а какой-то умник выкинул... Попробовал бы он месяцок-другой за Горячим Углом протянуть без курева... Попробовал бы испытать свои избалованные легкие изнурительными неделями в дыхательной маске... Но пора было приниматься за дело. Масло нипочем бы не сунулся в этот квартал, пробуждающий непрошеные воспоминания, если бы не суровая необходимость. Некоторые вещи, это он помнил еще с детства, можно достать только здесь. Почти любые, по сути. Нужно только знать, как искать. А если не знаешь, стоит поискать того, кто знает...
В сущности, быть немым не так уж и плохо. Когда ты нем, у тебя всего-навсего одним средством коммуникации меньше. Даже не самым ценным. Куда хуже в этом смысле быть нищим или невооруженным. Правда, применить доступные ему средства продуктивного общения Масло сумел далеко не сразу. Те, кто, заметив приближение зловещего чудака, обвешанного оружием и мусором, не успевал улизнуть, сами зачастую утрачивали дар речи, мямлили что-то про срочные дела или просто со всех ног бросались наутек. Подчас трудно было бороться с соблазном пустить вдогонку парочку пуль. Хищнический инстинкт не позволял оставаться равнодушным при виде убегающей жертвы. Но стрелок тут же одергивал себя, вспоминая, что пришел "с миром", и возобновлял поиски. Удача долго не желала ему улыбаться. Как ни пытался Мастер Мастеров дать понять очередному прохожему, что намерения у него самые что ни на есть мирные, производимый эффект прямо противоречил задуманному. Должно быть, дружелюбная улыбка давалось ему из рук вон плохо. К тому же, чтобы объяснить, что ему нужно, требовалось время, и на это время собеседника нужно было поймать и зафиксировать. Масло начал заходить в кафе и маленькие магазинчики в переулках, но их обитатели либо находили убежище в подсобных помещениях, либо быстро и неприветливо объясняли, что ничем не могут помочь. Не действовали ни деньги, ни пистолетное дуло. Пару раз местные даже грозились куда-то там сообщить, но Масло еще в бытность свою Оливером Берке усвоил, что местным жителям внимание властей нужно в последнюю очередь. Одна лавчонка при приближении Пасынка Пустошей попросту закрылась - только мелькнуло за окнами перепуганное лицо хозяина, спешно опускающего жалюзи. Стрелок ударил пару раз ногой в дверь, но безуспешно - в этом районе обычно не держат хлипких дверей. Палить не стал - только шум поднимать, но на порог мстительно помочился. Наконец, в подвальном магазинчике полулегального софта зрелище толстой пачки бумажной наличности, которую даже здесь видели нечасто, возымело эффект. За правдивость сведений Масло поручиться не мог, но, уходя, взглядом пообещал хозяину магазинчика много-много всего, если окажется, что тот вздумал крутить носом. Бар "Сорок два", - гласила записка-памятка у него в кармане. - Спросить Хелен. "Вам повар не нужен?" "Был нужен, уже взяли". "А может, и я на что сгожусь?" "Может, и сгодишься". Сесть за столик и ждать. И почему нельзя было вместо всей этой трепотни придумать, скажем, кодовый стук?..
Мигали огоньки на приборной панели, капли тихого, какого-то даже вежливого дождя катились по лобовому стеклу, из динамиков очень отдаленно, полузадушено доносились слова последнего, безвылазно сидевшего на верхушках чартов и в ротациях большинства радиостанций поп-хита: /- Ты подви-подвигай жо! - Мой богатенький дружо! - Скушай этот пирожо!/ Дин сморщился, словно от зубной боли, и выключил приемник. Вздохнул. - Ни хера не хочешь ты мне помогать, Джитто, ни мне, что я еще понял бы, ни себе самому, что я понимать вообще отказываюсь. /- Да не знаю я, начальник! Ну не знаю и все тут! Пузатому камушки сдал кто-то не с нашего района, бля, ну за кой хуй мне тебе пиздеть?!/ - Из любви к искусству. Потому что ты наркоман. Потому что Принц, ебать его в сраку, встал сегодня с левой ноги. Потому что ты постоянно пиздишь. Или может потому, что на камушках жмур, что ты должен понимать отлично, знаешь ведь, что я из убойного. Потому что, ты к мокрухе отношения иметь не хочешь, и правильно делаешь, а в ручонках своих цепких подержать их успел. Но Джитто, малыш, мы же друзья. Я ж отлично знаю, что ты не мочишь народ направо и налево из-за пары злоебучих стекляшек, и вообще ни при делах. И если ты будешь хорошим торчком, и расскажешь мне что-нибудь интересное, занимательное, что-то, что развеяло бы мою тоску и печаль, то в деле фигурировать вообще не будешь никаким боком, даже как свидетель. И прямо сейчас получишь чудный маленький бонус, которого как раз хватит, чтобы вмазаться. Если же нет…, - детектив пожал плечами, - мне при любом раскладе надо кого-то брать в оборот, повышать раскрываемость. Синица в руках лучше, чем дятел в жопе, сам понимаешь. Бледный, худощавый парень, сидевший рядом с Перро долго молчал. Он вертелся, кусал губы, нервно сглатывал, пару раз открывал рот, словно чтобы что-то сказать, и захлопывал его так, что до детектива доносился стук зубов. Дингард терпеливо ждал, наблюдая за тем, как причудливо сплетаются дорожки катящихся вниз по ветровому стеклу капель дождя. Наконец Джитто заговорил: /- Ну-у, эта…Слышь, начальник, я расскажу. Но, бля, Светом заклинаю, всем святым, не говори никому, что это я! Он на всю голову больной, ему разумного кончить – что мне высморкаться. Там полный пиздец, отвечаю…/ - Имя! /- Ну, пацаны звали Зеленым. / - Внешность. /- Ну, обычный такой, бородища ток – покруче чем твоя, почти как гномья. С виду тихоня, такой, знаешь, глаза печальные, как у подыхающей собаки, еще постоянно приговаривал "Я ж говорю, добром это не кончится…". Ну, для тех, кто хоть слов ему поперек – точно нихуя добром не кончалось! / - Спокойней, малыш, не ори, не суетись под клиентом. Я тебя слышу отлично. Давай дальше – при каких обстоятельствах встречался, когда, выкладывай все. /- Ну-у, его Ганс Топорик знал, на той неделе, значит, подскочили они… / - Как к тебе сережка попала? /- Ну, выиграл. В очко. Уже в курсе был, что за чел, чуть не усрался, но он ниче, насчет как оно кончится говорить ничего он не стал… / Информатор говорил. Детектив запоминал. Дождь едва слышно постукивал по крыше машины.
Дверца машины с хлопком закрылась – Джитто ушел. Дингард потер лоб, заглянул в изрядно похудевший бумажник, вздохнул – денег на работу с негласными сотрудниками выделяли мизер, да еще километры объяснительных на каждую потраченную монету… короче, Перро не впервой было оплачивать услуги информаторов из собственного кармана. Что отнюдь не радовало детектива – миллионером он не был. Но дела нужно было раскрывать, убийц – ловить, и никого не интересовало, как именно он этого добьется. "Ладно, сегодня я, по крайней мере, заплатил за что-то стоящее. Возьмем с Виром эту мразь… " Зазвонил КПК. "О, а вот и он". - Да. /- Подбери меня на углу Радостной и Хиссе. Уфф… с полсотни рыл опросил, в глотке пересохло как у старухи в… / - Понял, понял. Сейчас буду, держись, подкрепления на подходе, - хмыкнул Перро и нажал "отбой". Заурчал двигатель, детектив, в нарушение правил, вырулил на противоположную полосу и поехал выручать напарника.
/- Бля, Дин, ты бы мылся хоть иногда! Я все понимаю, ты смирился, что бабам больше не интересен, даже самым страшным, но нельзя же так опускаться! То есть, имею в виду, всегда ж можно найти слепую, но вот чтоб с начисто отбитым обонянием – это уже проблема./ - Иди ты знаешь куда, борода. Там Джитто сидел. /- И? Рассказал что? / - Ага. Немало. /- Так, за кружкой порадуешь, а то я не шутил насчет старушечьей щели. / - Ты, смотрю, в них большой дока. Ладно, есть тут одна рыгаловка.
Давиду показалось, будто время вокруг замерло. Он отчетливо слышал биение своего сердца. Взгляд был прикован к лицу инквизитора, который приказал его схватить. Он понимал, его подставили. "Но зачем? Кому это нужно? Я ведь просто целитель! Меня казнят..." - эта мысль ужаснула его. Ужас понес Давида по улочкам, подальше от смерти. А смерть последовала за ним. Он бежал так, как никогда не бегал. Он нырял в повороты, пытаясь хоть как то отстать от преследователей, выискивал глазами путь к спасению. Судьба коварна, следующий поворот стал последним. Он резко остановился, и оперся спиной об стену перед ним, об ту предательскую стену, что закрыла ему последнюю надежду на спасение. Легкие жгло, как будто в них бушевало пламя. Перед его взглядом предстала смерть. - Ну что, добегался, - голос теперь не звучал насмешливо. В нем была лишь злость. - Зря ты не сдался сразу... - Я-я-я…- Давид сглотнул, и попытался успокоиться. – Я не виноват! Я не убивал ту девушку! Тот урод, что прислал мне записку, он подставил меня! Я клянусь вам, я не сделал нечего плохого! Я просто хотел найти брата! - Да? – взглядом Давид отметил, как на лицо инквизитора вернулась улыбка. - И для чего же ты, хотел найти ублюдка, который применил некромантию на собственной матери? Может ты хотел преподнести, эту бедную девушку, в дар своему наставнику? Инквизиции многое известно про вас, мы знаем, что ты был с братом не разлучен. И как же ты мог не знать, что твой брат занимается некромантией? - Я невиноват, - прохрипел целитель. – Не виноват. - Да ты что? – инквизитор прямо таки заливался от смеха. – Ну нечего, после того как я поработаю над тобой, я уверен ты изменишь свое мнение. Ох, можно задать тебе вопрос? С тебя, когда то срезали плоть? Знаешь, главное вколоть адреналин заключенному, а то ведь еще ненароком сознание потеряет, все веселье испортит! "Да он садист! Это хренов садист! Черт возьми! Я не сдамся. Нет, никогда! Я не хочу умирать!" - мысли путались, спотыкались друг об друга, неслись с бешеной скоростью. Он заметил, что они двигаются к нему. - "Убить их... Нет, духу не хватит, еще и докажет что я виноват. И вдруг среди них маг? Смогу ли я с ним справится? Ну же! Ну же! Думай Давид, думай! Шарики! Шарики.… Причем тут шарики? Точно! Шарики! Но куда бежать? Черт! Черт!" Давид сглотнул и переступил с ноги на ногу. Раздался гулкий звук, он отвел взгляд от инквизиторов и посмотрел сначала на ногу, а потом на спасение, на котором она стояла. Через миг, спасительный шарик уже был в воздухе, его глаза были закрытыми и прикрыты левой рукой. А тишину нарушали лишь слова, активирующие шарик. Вспышка озарила этот подлый тупик. Инквизиторы, наблюдавшие за полетом маленького белого шарика, закричали, пытаясь вырвать из глаз этот свет. Вспышка закончилась быстро, свет проник в глаза целителя даже через прижатые к лицу руки, но видеть он мог. Он вцепился в люк в попытке поднять, люк с остервенелым скрипом откинулся назад и Давид нырнул в спасительный мрак.
Ну какая из нее, в самом деле, циркачка? Максимум – звезда зверинца. Франка знала, что никто в маленьком симпатичном цирке не удивился тому факту, что сумасбродная девица, кое-как отработав одно представление (а на самом деле просто путаясь у всех под ногами), исчезла – также незаметно, как и появилась. Странный, нездешний, эпизод ее жизни – несколько ярких кадров, ошибочно подклеенных к бобине с мрачным выцветшим кинофильмом. Заткнув уши наушниками, Франка отключилась от окружающего. Глубокие аккорды музыки заглушали шум дождя и ее собственные шаги. …и темные улицы манят меня… Если бы не промозглый холод, ее положение можно было бы назвать вполне сносным. Вот если бы у нее были деньги – тогда ситуацию и вовсе можно было бы назвать замечательной. Франка уже перебрала в уме все возможные способы добыть наличность или пропитания, но все они были связаны с риском быть обнаруженной. Она до чертиков боялась, что Фергус, придя домой и поняв, что его сестрица – его маленькая, слабая, покорная воле вожака-альфы, волчица – не выполнила приказа, съедет с катушек. Добрый, всепрощающий братец, который всегда моет за ней тарелки и просит оставлять записки на холодильнике (на тот случай, если она задержится и опоздает к ужину) сейчас пугал ее больше, чем все ужасы мифической Войны. Но как же это получилось? Тут была одна тонкость. Не смотря на то, что Фергус и Франка были близнецами, брат всегда занимал в их отношениях позицию старшего. Он мог повлиять на нее, мог отругать и даже приказывать – на правах более рассудительного и благоразумного. «Не дружи с этими ребятами – они плохие», - говорил пятилетний Фергус, глядя на сестру строго, как маленький старичок. «Ты что, пробовала курить за школой? Маме не скажу, сама знаешь. Но только попробуй еще раз рискнуть – уши надеру», - твердил Фергус-подросток, обнаруживая в голосе взрослые сварливые нотки. «Эта трава загубит твой нюх», - качал головой Фергус-полицейский, забирая из ящичка сестры пакетик с дурью. Как папочка. Как назойливый воспитатель. Как сварливый муженек. И, тем не менее, смела ли она когда-либо перечить ему?.. С теми мальчишками она больше никогда не разговаривала (возможно, потому что из-за нее кто-то разукрасил им лица синяками), а сигаретах позабыла навсегда (все равно чувствительный волчий нос не позволил бы ей с ними забавляться), а травку домой больше не приносила (если только предложат на вечеринке – но и тогда вряд ли). Бывали, конечно, случаи, когда она перечила брату и поступала по своему. Но ведь мнение Фергуса-человека не было истиной в последней инстанции, а вот мнение Фергуса-волка, Фергуса-альфы, было священным и не оспаривалось никогда. На этом зиждилось спокойствие их маленькой семьи, и это правило не пресекалось ни под каким предлогам: таков был закон. Вот почему, когда приказывал человек, она имела право голоса. Когда говорил волк – она обязана была покорно молчать. Фергус, надо отдать ему должное, правами альфы никогда не злоупотреблял. Франка вообще не помнила, когда он ими пользовался в последний раз до этой распроклятой ночи. И именно в эту чертову ночь ей взбрело в голову впервые ослушаться воли вожака. Брат имел полное право ее наказать – и Франка ни минуты не сомневалась, что он это сделает. Не убьет, конечно, и не искалечит, но как следует отомстит за непослушание и за собственный авторитет, поставленный под сомнение. Вот почему Франка, не смотря на урчащий живот, сквозняк в карманах и жуткий холод, заставляющий ее зубы выбивать чечетку, не стремилась отправляться домой или в любое другое место, где Фергус мог ее обнаружить. Она тешила себя тщетной надеждой, что через пару дней страсти улягутся – а вот не подохнет ли она от голода и от холода к тому моменту… об этом лучше было вообще не задумываться.
Нужно было обустроить себе временное пристанище и как-то согреться. Плутая по мрачным улицами района, Франка высматривала хоть какое-нибудь заведение, способное укрыть ее до утра. В клубе можно было развести кого-то на выпивку, но… почему-то сейчас волчица не чувствовала в себе ни следа прежней наглости, способной обеспечить любую мало-мальски сообразительную девицу пропитанием и халявным бухлом. В результате волчица забилась в случайный подъезд и, отрешенно сбивая пыль на лестнице, стала подниматься наверх – к чердаку. Здесь, за исключением нескольких сонных голубей, никого не было, в чем Франка лишний раз убедилась, внимательно обнюхав каждый уголок. Выдернув наушники из ушей, она примостила плеер на одну из труб отопления и под аккомпанемент дробного перестука дождевых капель и едва слышные глухие отзвуки музыки, стала раздеваться. Сначала туфли и украшения, потом платье, примостившееся на одной из труб. Наконец, белье, отправившееся вслед за платьем. Как странно белели эти тонкие, мокрые клочки ткани на переплетении ржавых, пыльных труб. Существует ли более наглядный символ того, в какой заднице она оказалась?.. Франка расправила спину и медленно провела руками по белому, покрытому тысячью колючих мурашек, телу. В этой ситуации у нее осталась только одна верная подруга: та, что не даст ей замерзнуть и найдет способ накормить их обоих. Первые болезненные спазмы обращения не заставили себя ждать. Способности: сила 20+10, скорость 15, ловкость 10, интеллект 25, харизма 10, боевые навыки 20. Это не волчанка! Сейчас одеты: Фергус, Франка.
Сообщения о пропавших людях попадают в полицию ежедневно. Как водится, девяносто процентов таких заявлений никак не связаны с криминальными происшествиями: муж алкоголик запил с друзьями на все выходные, ветреная девушка бросила очередного хахоля, не удосужившись ему ничего рассказать, забывчивый дедушка ушел за хлебом и потерял дорогу домой – мало ли причин, по которым человек может исчезнуть на пару суток, а его родственники потерять голову от волнения? А уж если речь идет об оборотне, то ситуация и вовсе становится обыденной. Эти твари уходят из дома каждое полнолуние, чтобы поссать на окрестные столбы и побегать за кошками, а их добрые женушки, вместо того чтобы, пользуясь отсутствием волосатого супруга, крутить романы с соседом интеллигентом, оббивают пороги окружных полицейских участков. Кто-то умный уже предлагал продлить срок ожидания для подачи заявления о пропаже оборотня до трех суток. Но хорошее начинание, как всегда, испортили правозащитники и долбанные моралисты. - И что эта псина делает на улице в такое время? – Рональд покачал головой, не переставая пристально вглядываться в лобовое стекло. Его напарник, молодой полисмен Кроули, безуспешно щурился, пытаясь разглядеть то, что ясно видели глаза его более опытного коллеги . - Где, где он? Черт, твари совсем оборзели. Какой у нас штраф за появление на улицах в таком виде? - Штраф? – Рональд хохотнул, - Ну поди выпиши ему квитанцию, я посмотрю, как эта зверюга отхватит ее у тебя вместе с рукой… Ах ты ж, вон она! Шельма, шарится по переулкам… Но Кроули уже взял в руки рацию, намереваясь сообщить о правонарушении в управление. Чертовы желторотики, всегда хотят выслужиться и трахают мозги по пустякам. - Это сорок восьмая. У нас тут оборотень в звериной форме разгуливает по улицам. Прошу разрешение на задержание. Рация кашлянула и через несколько минут ответила искаженным помехами женским голосом: - Сообщите приметы. - Приметы? – Кроули явно опешил, - Обычная зверюга, здоровый волк. Тут темно… - Цвет шкуры, примерный рост. - Я же говорю, тут темно. Рональд устало вздохнул и забрал у мальца рацию: - Около двух метров, шкура либо черная либо бурая, волчица антропоморф. Ничего серьезного, можем ее немного попасти, чтобы удостовериться что она отправилась домой… - Ждите приказаний. Старый полицейский цыкнул зубом. - Эх ты ж… контора пишет. В самом деле, это не стоило беспокойства. - Надо действовать по инструкции, - веско возразил Кроули и уставился в темноту, - А ты, Рон, здорово навострился! Я имею в виду, ты ведь сразу определил, что это волчица. Как ты узнал, темно же?.. - Суку от кобеля можно не только по яйцам отличить, - Рональд пожал плечами, - Худая она, наверное, давно гуляет… В эту секунду вновь ожила рация, все тот же исковерканный помехами голос произнес: - Сорок восьмая, поступил приказ на задержание оборотня со схожими приметами. Можете применить транквилизатор. А после доставите ее в отделение Службы Безопасности, запрос пришел от них. Кроули тихо присвистнул. - Ого! Кажется, мы поймали плохую девчонку. Вот видишь, а если бы я не следовал инструкциям… - Заткнись, Кроули, а?.. – беззлобно попросил Рональд, - Я прижму ее в переулке, а ты готовь пистолет с дротиком. Главное сделать все быстро, пока она не прочухалась. - Понял, босс, - глаза юнца азартно блеснули в темноте, - Думаю, эту пташку я подстрелю. Хех… повезло нам, что это сука. Говорят, что от транквилизатора они не только засыпают, но и сбрасывают форму. Рональд скривил губы: напарник явно проявлял больше рвения, чем требовалось на выполнение такой пустяковой задачи. - Смотри, не промахнись от восторга… Полицейская машина резко завернула, перекрывая выход из переулка, в следующую секунду мягким хлопком разрядился духовой пистолет…
>>> СБДК Способности: сила 20+10, скорость 15, ловкость 10, интеллект 25, харизма 10, боевые навыки 20. Это не волчанка! Сейчас одеты: Фергус, Франка.
Входная дверь с глухим стуком захлопнулась прямо за спиной девушки. Звук чем-то напоминал выстрел из пистолета – по крайней мере, она так его себе представляла, ведь, к счастью, самой выстрелы слышать никогда не приходилось. Чарли прерывисто дышала, зажмурив глаза и пытаясь осознать произошедшее. Все ее тело дрожало, ледяные пальцы крепко сжимали ручку скрипичного футляра. События прошедших минут то и дело проматывались у нее в голове, но сознание отчаянно отказывалось их принимать. Как?... Почему ее выкинули? Как такое могло произойти?
Десять минут назад
Чарли сидела на кровати, аккуратно зашнуровывая ботинки. Сумка лежала возле нее, внутри находились читательский билет, струны, отцовская карточка, маникюрные ножницы и листы бумаги с простым карандашом. Закончив одеваться, девушка оглянулась вокруг – вроде ничего не забыто – и, уже стоя перед зеркалом, заматывала шею шарфом, как вдруг со стороны дверного проема раздался голос: -Ну и куда ты собралась, Чарли? – он прозвучал довольно издевательско. Девушка обернулась, увидев в дверях Геота. Ее брови изумленно изогнулись. –Только не надо спрашивать, как я попал сюда – у меня же есть ключ от всех квартир, что я сдаю, - и ведьмак, ядовито улыбнувшись, продемонстрировал выше упомянутый ключ. Чарли едва заметно кивнула. Вообще Геот ей с первой встречи не понравился – его голос был сиплым и не внушающим доверия, да и в целом ей казалось, что его мелодия явно отдавала фальшью и притворством. Но он был единственным, кто предложил ей квартиру по столь низкой цене, да и еще на первом этаже, так что выбора у нее не оставалось. – Ты присядь, присядь. Новости у меня не самые радостные, так что лучше выслушать их сидя, во избежании обмороков или прочих ваших девчачьих штучек. Чарли послушно нашарила посади себя стул и села. Геот так и не сдвинулся с места, пристально глядя на девушку. Увидев, что она приняла более-менее надежное положение, он резко произнес: -Где деньги за прошлый месяц? – Чарли удивленно моргнула. Помолчав несколько секунд, она уже было открыла рот, чтобы ответить, но ведьмак прервал ее. – На карточку не ссылайся. Если бы они там были, я бы не тратил свое драгоценное время сейчас перед тобой. Чарли отвела взгляд. Деньги... Отец! Почему нет денег? Они всегда переводились аккуратно, каждый месяц по одинаковой сумме. Если нет денег, значит, что-то произошло. Значит, отец не в порядке. Значит, надо срочно ему написать. Как только эта мысль посетила ее, девушка схватила лежащий на столе лист и ручку и принялась что-то наспех строчить на бумаге, но Геот грубо прервал ее, вырвав листок прямо из-под рук. -Завещание потом писать будешь, дорогая моя, а сейчас – выметайся! – Девушка ошеломленно уставилась на разгневанного мужчину. Тот скомкал листок и небрежно кинул его на пол. – Что я сейчас непонятного сказал? Выметайся, живо! Нет денег – нет квартиры, или ты забыла условия контракта? Чарли помотала головой. Нет, условия она не забыла, они везде одинаковые, как их забудешь.. Тяжело дыша, она раскрыла рот и тихо произнесла первые свои слова за всю беседу: -Но мои... мои вещи...-девушка осеклась, оглядывая стоящие возле стенки футляры со скрипкой, гобоем, контробасом, флейтой, гитарой и прочими громоздкими инструментами, которые в один присест все не унесешь. Раньше о выдворении ее информировали заранее – так, чтобы она успела подыскать себе другое жилье и перенести туда свое добро. Но сейчас... Чарли растерянно взглянула на ведьмака. Тот сосредоточенно молчал, а потом произнес: -Забирай то, что сможешь унести и вали отсюда. За остальным прийдешь как только найдешь деньги, чтоб расплатиться за прошлый месяц. Все? Вопросов больше нет? Чарли медленно встала и подошла к скрипке. Осторожно подняв футляр, она инстинктивно проверила, плотно ли прикрыты застежки, но ее прервал грубый оклик Геота: -Чего ты там плетешься? Пошевеливайся! – и он, недолго думая, схватил девушку за локоть и потащил к выходу из здания. Чарли не сопротивлялась, но ей было очень неприятно то, как сильно он сжимал ее руку. Может даже синяк выступить, а это не хорошо. Наконец они достигли входной двери, и Геот, вытолкнув ее на улицу, грубо захлопнул дверь. Ты не познаешь всю свою силу до тех пор, пока быть сильным не останется единственным способом выжить.
Сообщение отредактировал Чарли - Пятница, 19.08.2011, 02:02
